Иду по гравию, в скальп дышат музы.
Меняя gravy так, что камни колыхают юзом.
Волки на кромке воют на луну своим союзом
Луна свисает с высоты будто мужик обрюзглый.
В плеере Fuze и грузы, мне немного грустно.
Наверно это потому, что я довольно русский.
Мысленаброски так вот просто обращаю в сгустки.
И возлагаю свое сердце в жертвенник искусству.
Немые крыши смотрят в тротуар и ждут хозяев.
Рыжущий кот, как толстый коп, свое ебло раззявил.
Мир разлагается на ветви и прорезы кадров.
Возле коротких кинолент хапают дети Кадма.
Из чешуи земли торчат кусты и прячут стебли.
Замерзшие цветы любви плутают в лютых дебрях.
Бетонный лес зовёт безмолвных сов, и дирижабли
Несут надвывом хор рулад, что поднимают жабы.
Замёрзший повод жжет ладони в глубине карманов.
Конвой бретониев следит за мной будто я мамонт.
Под чёрным хлопком рюкзака тринадцать песен Кафки,
И я их пронесу с собой мимо летящих авто.
Под шлёпом башмаков мне слышен рёв канализаций.
И через лязг оков несётся стон цивилизаций.
Феи на стоне в монотоне оглушают ямы,
И ровные ряды их глаз журчат как океаны.
Навь чертыхается в атлас развязок яви.
Просохшим матовым раскрасом мгла кирпич буравит.
В скальп дышат музы, мои стопы ощущают гравий.
И камни колыхают юзом, размеряя gravy.
И у нас всё окей с тобой...
Можно даже пойти поспать.
