Ode to a Nightingale
My heart aches, and a drowsy numbness pains
My sense, as though of hemlock I had drunk,
Or emptied some dull opiate to the drains
One minute past, and Lethe-wards had sunk:
'Tis not through envy of thy happy lot,
But being too happy in thy happiness, -
That thou, light-winged Dryad of the trees,
In some melodious plot
Of beechen green, and shadows numberless,
Singest of summer in full-throated ease.
O for a draught of vintage! that hath been
Cooled a long age in the deep-delved earth,
Tasting of Flora and the country-green,
Dance, and Provencal song, and sunburnt mirth.
O for a beaker full of the warm South,
Full of the true, the blushful Hippocrene,
With beaded bubbles winking at the brim
And purple-stained mouth;
That I might drink, and leave the world unseen,
And with thee fade away into the forest dim.
Fade far away, dissolve, and quite forget
What thou among the leaves hast never known,
The weariness, the fever, and the fret
Here, where men sit and hear each other groan;
Where palsy shakes a few, sad, last grey hairs,
Where youth grows pale, and spectre-thin, and dies;
Where but to think is to be full of sorrow
And leaden-eyed despairs;
Where Beauty cannot keep her lustrous eyes,
Or new Love pine at them beyond tomorrow.
Away! away! for I will fly to thee,
Not charioted by Bacchus and his pards,
But on the viewless wings of Poesy,
Though the dull brain perplexes and retards:
Already with thee! tender is the night,
And haply the Queen-Moon is on her throne,
Clustered around by all her starry Fays;
But here there is no light
Save what from heaven is with the breezes blown
Through verdurous glooms and winding mossy ways.
I cannot see what flowers are at my feet,
Nor what soft incense hangs upon the boughs,
But, in embalmed darkness, guess each sweet
Wherewith the seasonable month endows
The grass, the thicket, and the fruit-tree wild;
White hawthorn, and the pastoral eglantine;
Fast-fading violets covered up in leaves;
And mid-May's eldest child
The coming musk-rose, full of dewy wine,
The murmurous haunt of flies on summer eves.
Darkling I listen; and for many a time
I have been half in love with easeful Death,
Called him soft names in many a mused rhyme,
To take into the air my quiet breath;
Now more than ever seems it rich to die,
To cease upon the midnight with no pain,
While thou art pouring forth thy soul abroad
In such an ecstasy!
Still wouldst thou sing, and I have ears in vain -
To thy high requiem become a sod.
Thou wast not born for death, immortal Bird!
No hungry generations tread thee down;
The voice I hear this passing night was heard
In ancient days by emperor and clown:
Perhaps the selfsame song that found a path
Through the sad heart of Ruth, when, sick for home,
She stood in tears amid the alien corn;
The same that oft-times hath
Charmed magic casements, opening on the foam
Of perilous seas, in faery lands forlorn.
Forlorn! the very word is like a bell
To toll me back from thee to my sole self!
Adieu! the fancy cannot cheat so well
As she is famed to do, deceiving elf.
Adieu! adieu! thy plaintive anthem fades
Past the near meadows, over the still stream,
Up the hill-side; and now 'tis buried deep
In the next valley-glades:
Was it a vision, or a waking dream?
Fled is that music: -do I wake or sleep? Ода соловью
Мое сердце болит, и сонный онемение боли
Мое чувство, как будто болиголова я пил,
Или опорожнить некоторые тупой опиат в канализацию
Одна минута прошлое, и Лета-подопечные потопили:
'Это не из зависти твоей счастливой партии,
Но, будучи слишком счастлив в твоей счастья, -
Это ты, свет крыльями Дриада деревьев,
В какой-то мелодичный участка
Из буковый зеленого и тени бесчисленных,
Singest лета в полном горлом легкостью.
Вывода для проекта урожая! Что было
Охлаждаемый длинный возраст в глубокой вникал земле,
Дегустация флоры и страны-зеленый,
Танец, песня и провансальской и загорелый веселье.
Вывода для стакане полный теплого юга,
Полный истины, румяный Гиппокрены,
С бисером пузырьков подмигивая краев
И пурпурно-окрашенные рот;
То, что я, возможно, пить, и оставить Невидимый мир,
И с тобою исчезают в лесу тусклым.
Fade далеко, растворить, и совсем забывают
Что ты среди листьев Ты никогда не известно,
Усталость, лихорадка, и лад
Здесь, где люди сидят и слышать друг друга стон;
Где паралич качает несколько, грустный, последние седые волосы,
Где молодежь становится бледной, а призрак-тонкий, и умирает;
Где но думаю, это будет полный печали
И свинцовая глазами отчаивается;
Где красота не может держать ее блестящие глаза,
Или новая любовь сосны на них за завтра.
Далеко! далеко! ибо Я с тобою летать,
Не charioted Вакх и его pards,
Но на невидимый крыльях Поэзии,
Хотя скучно мозг озадачивает и задерживает:
Уже с тобою! Ночь нежна,
И может статься, королева-Луна на троне,
Группируются вокруг всем ее звездного Fays;
Но здесь нет света
Сохранить то, что с небес с ветерком выдувных
Через заросший glooms и извилистыми путями замшелых.
Я не вижу, что цветы у ног моих,
Ни то, что мягкие ладан висит на ветвях,
Но, в забальзамированное темноте, думаю, каждый сладкий
С чем в сезону месяц наделяет
Трава, чаща, и плод дерева дикий;
Белый боярышника, и пастырское шиповник;
Быстро исчезает фиалки, покрытые в листьях;
И в середине мая старший ребенок в
Предстоящий мускусный Роза, полный росистой вина,
Журчащий преследовать мух на летние сочельник.
Darkling я слушаю; и для многих время
Я был наполовину влюблен в беззаботный смертей,
Вызывается его мягкие имена в многих размышлял рифмы,
Для того, чтобы в воздух мой тихий дыхания;
Сейчас, более чем когда-либо, кажется, это богаты, чтобы умереть,
Прекратить на полночь без боли,
В то время как ты изливать душу твою за рубежом
В таком экстазе!
Тем не менее ты петь Хочешь ли, и у меня есть уши зря -
Для твоего высокого реквием стать дерново.
Ты был не рожден для смерти, бессмертное Птица!
Нет голодные поколения не наступать тебя вниз;
Голос я слышу прохождение ночь слышали
В древние времена императора и клоуна:
Возможно, Тот же песня, что нашли путь
Через печальной сердце Руфи, когда больной для дома,
Она стояла в слезах на фоне инопланетного кукурузы;
То же самое, что часто-раз имеет
Волшебное переплетов, с видом на пену
Из опасных морей, в фэйри земли несчастным.
Отчаянная! само слово это, как колокол
Для платных меня от тебя к моему собственному я!
Прощайте! фантазии не может обмануть так хорошо
Как она славится сделать, обманывая эльфа.
Прощайте! прощайте! Твои жалобные гимн исчезает
Мимо возле луга, над потоке еще,
До склоне холма; и в настоящее время 'это похоронены глубоко
В ближайшие долины-полян:
Было ли это видение, или сон наяву?
Бежал, что музыка: -do я просыпаюсь или спать? | |
