Опасаясь контрразведки, избегая жизни светской,
Под английским псевдонимом "мистер Джон Ланкастер Пек",
Вечно в кожанных перчатках, чтоб не сделать отпечатков,
Жил в гостинице "Советской" несоветский человек.
Джон Ланкастер в одиночку, преимущественно ночью,
Чем-то щелкал, в чем был спрятан инфракрасный обьектив.
А потом в нормальном свете, представало в черном цвете
То, что ценим мы и любим, чем гордится коллектив.
Клуб на улице Нагорной стал общественной уборной,
Наш родной центральный рынок стал похож на грязный склад.
Искаженный микропленкой, ГУМ стал маленькой избенкой.
И уж вспомнить неприлично, чем предстал театр МХАТ.
Но работать без подручных может грустно, может скучно,
Враг подумал, враг был дока, написал фиктивный чек,
И, где-то в дебрях ресторана, гражданина Епифана
Сбил с пути и с панталыку несоветский человек.
Епифан казался жадным, хитрым, умным, плотоядным,
Меры в женщинах и в пиве он не знал и не хотел.
В общем так: подручный Джона был находкой для шпиона.
Так случиться может с каждым, если пьян и мягкотел.
Вот и первое заданье: в 3.15, возле бани,
Может раньше, может позже остановится такси,
Надо сесть, связать шофера, разыграть простого вора,
А потом про этот случай раструбят по Би-Би-Си.
И еще: оденьтесь свеже и на выставке в Манеже
К вам приблизится мужчина с чемоданом. Скажет он:
"Не хотите ли черешни?" Вы ответите "конечно"
Он вам даст батон с взрывчаткой, принесете мне батон.
А за это, друг мой пьяный,- говорил он Епифану,-
Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин..
Враг не ведал, дурачина: тот, кому все поручил он,
Был чекист, майор разведки и прекрасный семьянин.
Да, до этих штучек мастер этот самый Джон Ланкастер,
Но жестоко просчитался пресловутый мистер Пек.
Обезврежен он и даже он пострижен и посажен,
А в гостинице "Советской" поселился мирный грек. Fearing counterintelligence avoiding secular life,
Under the pseudonym of the English & quot; Mr. John Lancaster Peck & quot ;,
Forever in leather gloves to make prints,
He lived in the hotel & quot; the Soviet & quot; non-Soviet people.
John Lancaster alone, preferably at night,
Something clicked, what was hidden infrared objects.
Then in normal light, it is brought in black
What we appreciate and love, hallmarks of the team.
The club on the street Sermon became a public restroom,
Our native central market was like a dirty warehouse.
Distorted microfilm, GUM was a little izbenkoy.
And remember too indecent than appeared Theatre Moscow Art Theatre.
But work without assistants may feel sad, can dull
The enemy thought the enemy was the dock, wrote a bad check,
And somewhere in the wilds of the restaurant, citizen Epiphanes
He went astray and pantalyku-Soviet people.
Epiphanes seemed greedy, cunning, intelligent, carnivorous,
Measures in women and beer he did not know and did not want.
In general, as follows: assistant John was a godsend for a spy.
So it can happen to anyone, if drunk and spineless.
That's the first task: to 3.15, near Bath,
Maybe before, it can later be hailed a taxi,
We must sit down to tie the driver, play simple thief
And then about this case trumpeted by the BBC on-Sea.
And again, gird fresh and on display in the Arena
To you will approach a man with a suitcase. He would say:
& quot; Do you want to cherry? & quot; You answer & quot; course & quot;
He will give you a loaf of explosives, bring me a loaf.
And for that, my friend drunk, - he said Epiphanes, -
Will the money home in Chicago, many women and machines ..
The enemy did not know, fool, the one to whom they entrusted it,
There was a security officer, Major exploration and wonderful family man.
Yes, this stuff to master this very John Lancaster
But badly miscalculated the notorious Mr. Peck.
He neutralized and even he was tonsured and sent,
A hotel & quot; the Soviet & quot; Greeks settled peace. Смотрите также: | |
