Будет все. Охлажденная долгим трудом
Устареет досада на бестолочь жизни,
Прожитой впопыхах и взахлеб. Будет дом
Под сосновым холмом на Оке или Жиздре.
Будут клин журавлиный на юг острием,
Толчея снегопада в движении Броуна,
И окрестная прелесть в сознанье моем
Накануне разлуки предстанет утроена.
Будет майская полночь. Осока и плес.
Ненароком задетая ветка остудит
Лоб жасмином. Забудется вкус черных слез.
Будет все. Одного утешенья не будет,
Оправданья. Наступит минута, когда
Возникает вопрос, что до времени дремлет:
Пробил час уходить насовсем, но куда?
Инородная музыка волосы треплет.
А вошедшая в обыкновение ложь
Ремесла потягается разве что с астмой
Духотою. Тогда ты без стука войдешь
В пятистенок ночлега последнего:
«Здравствуй.
Узнаю тебя. Легкая воля твоя
Уводила меня, словно длань кукловода,
Из пределов сумятицы здешней в края
Тишины. Но сегодня пора на свободу.
Я любил тебя. Легкою волей твоей
На тетрадных листах, озаренных неярко,
Тарабарщина варварской жизни моей
Обрела простоту регулярного парка.
Под отрывистым ливнем лоснится скамья.
В мокрой зелени тополя тенькают птахи.
Что ж ты плачешь, веселая муза моя,
Длинноногая девочка в грубой рубахе!
Не сжимай мое сердце в горсти и прости
За оскомину долгую дружбы короткой.
Держит раковина океан взаперти,
Но пространству тесна черепная коробка!»
1980
Will all. Chilled long labor
Obsolete nuisance to muddle life
Living in haste and breathless. It will house
Under the pine hill on the Oka or Zhizdra.
There will be a wedge of cranes on the edge of the south,
Traffic jam in snow Brown,
And a neighborhood in the minds of my charm
On the eve of separation appear morning.
It will be a May midnight. Sedge and reach.
Inadvertently stung branch cool down
Forehead jasmine. Forget the taste of black tears.
Will all. One consolation is not,
Justification. There will come a moment when
There is a question that lies dormant until the time:
The hour to leave for good, but where?
Foreign music ruffled hair.
And included in the habit of lying
Crafts contend only with asthma
Stuffiness. Then you will enter without knocking
In the last pyatistenok overnight:
"Hi.
I recognize you. Track your will
It takes me like a hand of the puppeteer,
From outside the turmoil in the local edge
Silence. But now it's time for freedom.
I loved you. Your lungs will
In notebook sheet, dimly lit,
Gibberish barbaric my life
Gained ease regular park.
Under jerky shower bench shiny.
The wet green poplar tenkayut Ptakha.
Why are you crying, my merry Muse,
Leggy girl in rough shirt!
Do not squeeze my heart in his hand, and forgive
For a long friendship nauseam short.
Keep locked ocean sink,
But the space is too narrow skull! "
1980
