...Всем лестницам конец; пора идти
И лечь туда, откуда счет ступеням:
На свалку сердца, к обветшавшим теням.
Уильям Батлер Йейтс
Уилл сидел на краю койки и вслушивался в приглушенный ритм приближающихся шагов. Слишком размеренные для Чилтона с его тростью, чья походка теперь была медленной и неровной. К тому же, до обеда было еще далеко, а завтрак Уилл получил вовремя.
Шаги стихли возле его камеры. Уилл физически ощутил тяжесть упавшего на него чужого взгляда.
- Здравствуй, Уилл.
Ганнибал.
Уилл почти повернулся, чтобы взглянуть на него, но это было небезопасно. Чтобы держать себя в руках, нужно было оставаться неподвижным.
-Хотелось бы сказать, что ты хорошо выглядишь, но это было бы преувеличением.
Слишком большим преувеличением. Уилл сам себе казался полностью вылинявшим и бесцветным. Весь - одежда и кожа, глаза и душа.
-Уилл? – прозвучало на этот раз ближе, с вопросительными интонациями. Шорох кожаной подкладки по бетону. – Ты слушаешь?
Время здесь текло по своим собственным странным законам – то летело стремительно вперед, то растягивалось и замирало. Порой пять минут казались часом, а иногда пять часов пролетали за секунду.
-Ты слышишь меня?
Чужое безумие расцвечивало его разум рождественскими огнями, а собственное погружало на самое дно, в постоянные беспросветные сумерки.
-Сейчас 15:54, - сказал Ганнибал. – Ты в Балтиморской клинике для невменяемых преступников, и тебя зовут Уилл Грэм.
Уилл едва удержался, чтобы не вздрогнуть. Эти слова были из прошлого, когда он еще цеплялся за сохранение своей личности, как будто она того стоила.
Повторенная в пятый раз фраза заставила Уилла с силой впиться пальцами рук в свои бедра. В одиннадцатый – вжать пальцы ног в пол и напрячь каждый мускул тела, чтобы остаться неподвижным. Семнадцатое повторение его доконало.
-Прекратите
