Таня давно не страдает.
Любит зефир в шоколаде.
Медленно платье снимает,
мужа соседского гладит.
Таня живет одиноко,
на зиму квасит капусту.
Крутит каштановый локон
и обожает искусство.
Восемь семей в коммуналке.
Выйдет легко из подъезда -
бабки сидят, как весталки,
всё про тебя им известно.
Так и живет. На работе
цифры да цифры. И снова
громоподобные тёти
сватают за Иванова.
Таня давно не страдает.
Что вы, какая невеста!
С Катей-подружкой гуляет,
тоже из ихнего треста.
Вместе глядят Пугачёву
(что вы, конечно же, стоит!),
вместе звонят Иванову,
но Иванов огнестоек.
Вот он выходит степенно,
зав подотделом облфина,
изображая джентльмена
из иностранного фильма.
В городе сонно и тихо
По воскресеньям все дома.
Лишь продает облепиху
баба у райисполкома.
Как я люблю эти веси,
Таню люблю я и Катю,
славные их интересы,
сестринские объятья.
Мы с Ивановым покурим
в бунинской жёлтой аллее,
он неподвластен амурам,
девушек, впрочем, жалеет.
В церкви закончилась служба.
Время - полпервого, значит.
Плакать о счастье не нужно.
да ведь никто и не плачет.
Tanya have not suffered.
He loves marshmallows in chocolate.
Slowly remove the dress,
neighbor stroking her husband.
Tanya lives alone,
leavens the winter cabbage.
Twists Red curl
and loves art.
Eight families in a communal apartment.
It will be released easily from the entrance -
grandmother sitting as Vestal,
everything about you they know.
So he lives. At work
figures but figures. And again
thundering aunt
make a match for Ivanova.
Tanya have not suffered.
What are you, what the bride!
Katya-girlfriend walks,
Trust also from theirs.
Together they look Pugachev
(You certainly worth it!)
call together Ivanov,
but Ivanov fireproof.
Here he comes gradually,
Head of the Subdivision oblfina,
depicting a gentleman
from a foreign film.
In the sleepy town and quietly
On Sundays, all at home.
Only sells buckthorn
woman from the district executive committee.
How I love these Ves,
I love Tanya and Katya,
glorious of their interests,
sisterly embrace.
We Ivanov smoke
Bunin alley in yellow,
it is not subject of the Amur,
Girls, however, regret.
The church service was over.
Time - twelve-thirty, then.
Crying about happiness is not necessary.
Why, no one cries.
