Пускай ты выпита другим,
Но мне осталось, мне осталось
Твоих волос стеклянный дым
И глаз осенняя усталость.
О, возраст осени! Он мне
Дороже юности и лета.
Ты стала нравиться вдвойне
Воображению поэта.
Я сердцем никогда не лгу
И потому на голос чванства
Бестрепетно сказать могу,
Что я прощаюсь с хулиганством.
Пора расстаться с озорной
И непокорною отвагой.
Уж сердце напилось иной,
Кровь отрезвляющею брагой.
И мне в окошко постучал
Сентябрь багряной веткой ивы,
Чтоб я готов был и встречал
Его приход неприхотливый.
Теперь со многим я мирюсь
Без принужденья, без утраты.
Иною кажется мне Русь,
Иными кладбища и хаты.
Прозрачно я смотрю вокруг
И вижу, там ли, здесь ли, где-то ль,
Что ты одна, сестра и друг,
Могла быть спутницей поэта.
Что я одной тебе бы мог,
Воспитываясь в постоянстве,
Пропеть о сумерках дорог
И уходящем хулиганстве.
Пой же, пой. На проклятой гитаре
Пальцы пляшут твои в полукруг.
Захлебнуться бы в этом угаре,
Мой последний, единственный друг.
Не гляди на ее запястья
И с плечей ее льющийся шелк.
Я искал в этой женщине счастья,
А нечаянно гибель нашел.
Я не знал, что любовь — зараза,
Я не знал, что любовь — чума.
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.
Пой, мой друг. Навевай мне снова
Нашу прежнюю буйную рань.
Пусть целует она другова,
Молодая, красивая дрянь.
Ах, прости. Я ее не ругаю.
Ах, постой. Я ее не кляну.
Дай тебе про себя я сыграю
Под басовую эту струну.
Льется дней моих розовый купол.
В сердце снов золотых сума.
Много девушек я перещупал,
Много женщин в углах прижимал.
Да! есть горькая правда земли,
Подсмотрел я ребяческим оком:
Лижут в очередь кобели
Истекающую суку соком.
Так чего ж мне ее ревновать.
Так чего ж мне болеть такому.
Наша жизнь — простыня да кровать.
Наша жизнь — поцелуй да в омут.
Пой же, пой! В роковом размахе
Этих рук роковая беда.
Только знаешь, пошли их на хер...
Не умру я, мой друг, никогда.
Дорогая, сядем рядом,
Поглядим в глаза друг другу.
Я хочу под кротким взглядом
Слушать чувственную вьюгу.(2р) Let you drunk others
But I left, I left
Your hair glass smoke
And the eye autumn fatigue.
About age-Autumn Festival! He told me
Expensive youth and summer.
You become like a double
The poet's imagination.
I heart never lie
And because the voice of arrogance
I say fearlessly,
What do I say goodbye to bullying.
It's time to part with a mischievous
Courage and rebelliousness.
My heart napilos different,
Blood sobering Braga.
And I knocked on the window
September crimson twigs of willow,
That I was ready and met
His arrival unpretentious.
Now, I put up with many things
Without coercion, without loss.
Inoyu seems Rus
Cemeteries and other huts.
Transparent I look around
And see if there is, there are somewhere eh,
What are you alone, sister and friend,
Could be a companion of the poet.
What am I the one you would have,
Growing up in a constant,
Sing about dusk road
And past hooliganism.
Sing, Sing. On the damn guitar
Your fingers dance in a semicircle.
To drown in this frenzy,
My last, only friend.
Do not look at her wrist
And with her arms flowing silk.
I was looking at this woman happy,
But I found perdition.
I do not know what love is - an infection,
I did not know that love - the plague.
She went and narrowed eyes
Bully brought to mind.
Sing, my friend. Bringing me back
Our previous violent early.
Let the kisses she Drugova,
Young, beautiful stuff.
Oh, I'm sorry. I did not swear.
Oh, wait a minute. I did not swear.
Give you about myself, I'll play
Under the bass string.
Raining days of my pink dome.
At the heart of the golden dreams scrip.
Many girls I pereschupal,
Many women in the corners pressed.
Yes! there is the bitter truth of the earth,
I spied childish eye:
Lick in all dogs
Expires bitch juice.
So what am I jealous of her.
So what am I hurt this.
Our life - a bed sheet yes.
Our life - a kiss so in a whirlpool.
Sing, sing! In the fateful span
These hands fatal trouble.
Only you know, send them on a dick ...
I shall not die, my friend, never.
Honey, sit side by side,
We'll see each other's eyes.
I want a gentle glance
Listen to the tempest. (2p) | |
