Мне снился генерал Скобелев,
Только что попавший в тюрьму.
Мне снилось, что он говорит с водой,
И вода отвечает ему.
Деревья слушали их,
Вокруг была пустота.
Была видна только тень от круга,
Тень от круга и в ней тень креста.
Дело было на острове женщин,
Из земли поднимались цветы.
Вокруг них было Белое море,
В море громоздились льды.
Женщины стояли вокруг него,
Тонкие, как тополя.
Над их ветвями поднималась Луна,
И под ногами молчала земля.
Генерал оглянулся вокруг и сказал:
"Прекратите ваш смех.
Дайте мне веревку и мыло,
И мы сошьем платья для всех.
Немного бересты на шапки,
Обувь из десяти тысяч трав;
Потом подкинем рябины в очаг,
И мы увидим, кто из нас прав."
Никто не сказал ни слова,
Выводы были ясны.
Поодаль кругом стояли все те,
Чьи взгляды были честны.
Их лица были рябы
От сознанья своей правоты;
Их пальцы плясали балет на курках,
И души их были пусты.
Какой-то случайный прохожий
Сказал: "Мы все здесь, вроде, свои.
Пути Господни не отмечены в картах,
На них не бывает ГАИ.
И можно верить обществу,
Можно верить судьбе,
Но если > < ты > хочешь < узнать > < Закон >,
< То > < ты > < узнаешь > его в < себе ."
Конвой беспокойно задвигался,
Но пришедший был невидим для них.
А генерал продолжал чинить валенки,
Лицо его скривилось на крик.
Он сказал: "В такие времена, как наши,
Нет места ненаучной любви", -
И руки его были до локтей в землянике,
А может быть - по локоть в крови.
Между тем, кто-то рядом бил мух,
Попал ему ложкой в лоб.
Собравшиеся скинулись,
Собрали на приличный гроб.
Священник отпел его,
Судья прочитал приговор;
И справа от гроба стоял председатель,
А слева от гроба был вор.
Этот случай был отмечен в анналах,
Но мало кто писал о нем.
Тот, кто писал, вспоминал об общественном,
Чаще вспоминал о своем.
А деревья продолжают их слушать,
Гудит комариная гнусь;
И женщины ждут продолженья беседы,
А я жду, пока я проснусь.
I had a general Skobelev,
Just went to prison.
I dreamed that he says with water,
And the water is responsible to him.
Trees listened to them,
Around was a void.
only a shadow of the circle was visible,
The shadow of the circle and in it the shadow of the cross.
It was on the island of women,
From the ground rose flowers.
Around them was the White Sea,
The sea ice is piled up.
Women stood around him,
Thin as poplar.
Over their branches rising moon,
And the earth was silent underfoot.
The general looked around and said:
"Stop your laughing.
Give me a rope and soap,
We sew dresses for all.
A little on the bark hats,
Shoes of ten thousand herbs;
Then throw in a mountain ash in the hearth,
And we'll see who is right. "
No one said a word,
The findings were clear.
A short distance away stood round about all those,
Whose views were honest.
Their faces were Ryaba
From the consciousness of his innocence;
Their fingers danced ballet on the trigger,
And their souls were empty.
Some casual passer
He said: "We're all here for, like, his.
God's ways are not marked in the maps,
They are no traffic police.
And can you believe society
You can believe the fate,
But if & gt; & Lt; You & gt; want to & lt; learn & gt; & Lt; Law & gt ;,
& Lt; That & gt; & Lt; You & gt; & Lt; learn & gt; in its & lt; Me. "
The convoy moved uneasily,
But come was invisible to them.
A general continued to mend boots,
His face twisted in the creek.
He said, "In times such as ours,
No place unscientific love "-
And his hands up to the elbows in strawberries,
And maybe - to his elbows in blood.
Meanwhile, someone close to hitting the flies,
I hit him in the forehead with a spoon.
Gathered chipped,
They collected a decent coffin.
The priest read the burial service it,
The judge read the sentence;
And right from the tomb was the chairman,
And to the left of the coffin was a thief.
This event was recorded in the annals,
But very few people wrote about him.
Whoever wrote, recalled the public,
Most recalled his.
The trees continue to listen to them,
Buzzing mosquito filth;
And women are waiting for the continuation of the conversation,
And I wait until I wake up. Смотрите также: | |
