Altona, véritable banlieue de Hambourg, est tête de ligne du chemin de fer de Kiel qui devait nous conduire au rivage des Belt. En moins de vingt minutes, nous entrions sur le territoire du Holstein.
À six heures et demie la voiture s’arrêta devant la gare; les nombreux colis de mon oncle, ses volumineux articles de voyage furent déchargés, transportés, pesés, étiquetés, rechargés dans le wagon de bagages, et à sept heures nous étions assis l’un vis-à-vis de l’autre dans le même compartiment. La vapeur siffla, la locomotive se mit en mouvement. Nous étions partis.
Étais-je résigné? Pas encore. Cependant l’air frais du matin, les détails de la route rapidement renouvelés par la vitesse du train me distrayaient de ma grande préoccupation.
Quant à la pensée du professeur, elle devançait évidemment ce convoi trop lent au gré de son impatience. Nous étions seuls dans le wagon, mais sans parler. Mon oncle revisitait ses poches et son sac de voyage avec une minutieuse attention. Je vis bien que rien ne lui manquait des pièces nécessaires à l’exécution de ses projets.
Entre autres, une feuille de papier, pliée avec soin, portait l’en-tête de la chancellerie danoise, avec la signature de M. Christiensen, consul à Hambourg et l’ami du professeur. Cela devait nous donner toute facilité d’obtenir à Copenhague des recommandations pour le gouverneur de l’Islande.
J’aperçus aussi le fameux document précieusement enfoui dans la plus secrète poche du portefeuille. Je le maudis du fond du cœur, et je me remis à examiner le pays. C’était une vaste suite de plaines peu curieuses, monotones, limoneuses et assez fécondes: une campagne très favorable à l’établissement d’un railway et propice à ces lignes droites si chères aux compagnies de chemins de fer.
Mais cette monotonie n’eut pas le temps de ma fatiguer, car, trois heures après notre départ, le train s’arrêtait à Kiel, à deux pas de la mer.
Nos bagages étant enregistrés pour Copenhague, il n’y eut pas à s’en occuper. Cependant le professeur les suivit d’un œil inquiet pendant leur transport au bateau à vapeur. Là ils disparurent à fond de cale.
Mon oncle, dans sa précipitation, avait si bien calculé les heures de correspondance du chemin de fer et du bateau, qu’il nous restait une journée entière à perdre. Le steamer l’Ellenora ne partait pas avant la nuit. De là une fièvre de neuf heures, pendant laquelle l’irascible voyageur envoya à tous les diables l’administration des bateaux et des railways et les gouvernements qui toléraient de pareils abus. Je dus faire chorus avec lui quand il entreprit le capitaine de l’Ellenora à ce sujet. Il voulait l’obliger à chauffer sans perdre un instant. L’autre l’envoya promener.
À Kiel, comme ailleurs, il faut bien qu’une journée se passe. À force de nous promener sur les rivages verdoyants de la baie au fond de laquelle s’élève la petite ville, de parcourir les bois touffus qui lui donnent l’apparence d’un nid dans un faisceau de branches, d’admirer les villas pourvues chacune de leur petite maison de bain froid, enfin de courir et de maugréer, nous atteignîmes dix heures du soir.
Les tourbillons de la fumée de l’Ellenora se développaient dans le ciel; le pont tremblotait sous les frissonnements de la chaudière; nous étions à bord et propriétaires de deux couchettes étagées dans l’unique chambre du bateau.
À dix heures un quart les amarres furent larguées, et le steamer fila rapidement sur les sombres eaux du Grand Belt.
La nuit était noire; il y avait belle brise et forte mer; quelques feux de la côte apparurent dans les Альтона пригороде правда, конечная остановка железной дороги Киль, который должен был отвезти нас к берегу Пояса. В менее чем за двадцать минут, мы вошли на территорию Гольштейна.
В половине седьмого карета остановилась на станции; многие участки моего дяди, его объемные предметы туристические были выгружены, транспортируются, взвешивают, помечены, взимается в багажном автомобиле, и в семь часов мы сидели визави другой в то же самое Отсек. Паровая прошипел, локомотив начал двигаться. Мы оставили.
Был я в отставку? Пока нет. Однако свежий утренний воздух, детали дорожных быстро возобновили скоростью поезда отвлекли меня от моей большой интерес.
Что касается мысли учителя, она, очевидно, впереди конвоя слишком медленным, чтобы удовлетворить свое нетерпение. Мы были одни в машине, но молча. Мой дядя вновь карманы и его саквояж с минуту внимания. Я видел, что ничего не пропало частей, необходимых для исполнения своих проектов.
Среди прочего, кусок бумаги, аккуратно сложил, родила бланке датского канцелярии, с подписью г-на Кристиансен, консула в Гамбурге и друга профессора. Это должно дать нам все возможности, чтобы получить в Копенгаген рекомендаций губернатору Исландии.
Я также видел знаменитый документ тщательно спрятанный в самом потайном кармане портфеля. Я проклинаю от сердца, и я начал видеть землю. Это было немного любопытно обширных равнинах после, однообразно, суглинистых и плодородных достаточно: очень благоприятная страна для создания железной дороги и способствующих этих прямых, так дорогих железнодорожных компаний.
Но это однообразие не успели в мой устал, в течение трех часов после нашего отъезда, поезд остановился в Киле, близко к морю.
Наш багаж зарегистрирован в Копенгагене, там не было решать. Однако учитель последовал за ними с озабоченным глазом во время транспортировки в пароходе. Там они исчезли в трюме.
Мой дядя, в спешке, так хорошо рассчитаны часов корреспонденции в железной дороги и лодки, мы оставили целый день, чтобы потерять. Пароход Ellenora не оставил до наступления темноты. Следовательно, девять часов, в течение которого лихорадка вспыльчивый путешественник отправляется кораблей и железных дорог администрации дьявол и правительств, которые терпят такие злоупотребления. Я должен был звонить, чтобы с ним, когда он предпринял капитан Ellenora об этом. Он хотел, чтобы заставить его быть с подогревом не теряя ни минуты. Другой послал его упаковки.
В Киле, а в другом месте, мы должны в один прекрасный день происходит. Посредством нас ходить на зеленых берегах бухты на дне которого маленький студенческий город, чтобы пролистать густыми лесами, которые дают ей вид гнезда в связке ветвей, чтобы полюбоваться функцию виллы каждый из их домика холодную ванну, а затем запустить и ворчать мы достигли десять ночью.
Ellenora дым вихри, развивающиеся в небе; мост дрожал под озноб котла; мы были на борту и владельцев двух многоуровневых коек в одной камере лодки.
В четверть одиннадцатого швартовы были сбросить и пароход быстро ускорился над темными водами Большой Бельт.
Ночь была темная; было приятно ветер и тяжелые моря; некоторые прибрежные огни появились в Смотрите также: | |
