Я курю у форточки, плечи лижет холодом.
Ночь уже примерила звездное колье.
За спиною в комнате, запрокинув голову,
Спит моя любимая в розовом белье.
Я за эти кружева брал кварталы Грозного,
Обжигал мне легкие дым пороховой.
А ночами снилось мне: в свете дня морозного
Душу вел расстреливать совести конвой.
А мое солдатское самолюбье тешилось
Верой в то, что письма все рвутся в Ханкале.
А потом в контузии все в бреду мерещилось
Воплощенье верности в розовом белье.
К сребреннику - сребренник я мечту вынашивал,
Как тебя, красивую, буду одевать.
Я дышал усталостью, я тебя не спрашивал,
Чье трико ты бросила, скомкав, под кровать...
А усталость пела мне: ну, какая разница,
Что сосед сочувственно что-то говорит...
Что белье постельное терпким потом дразнится.
И ножи наточены... И ковер прибит.
Я курю у форточки, плечи лижет холодом.
Ночь уже примерила звездное колье.
За спиною в комнате, запрокинув голову,
Спит чужая женщина в розовом белье.
I smoke vents at the shoulders licking cold.
Starry Night had tried on necklaces.
Behind the room, his head thrown back,
Sleeping in my favorite pink underwear.
I took over the laces districts of Grozny,
I burn my lungs the smoke of gunpowder.
And at night I dreamed: in daylight frost
Soul shoot conscience led the convoy.
And proud of my soldier teshilos
The belief that all the letters are torn in Khankala.
And then all of a contusion in his delirium imagined
The epitome of loyalty in pink underwear.
For pieces of silver - the silver pieces I have cherished dream,
Like you, beautiful, I will dress.
I breathed fatigue, I will not ask,
Whose tights you left, crumpling, under the bed ...
A tired sang to me, well, what's the difference,
With a sympathetic neighbor says something ...
What bed linen tart then teases.
And the knives sharpened ... and carpet arrivals.
I smoke vents at the shoulders licking cold.
Starry Night had tried on necklaces.
Behind the room, his head thrown back,
Sleeps strange woman in pink underwear.
