Осенний вечер в скромном городке,
Гордящемся присутствием на карте
(топограф был, наверное, в азарте
иль с дочкою судьи накоротке).
Уставшее от собственных причуд,
Пространство как бы скидывает бремя
величья, ограничиваясь тут
чертами Главной улицы; а Время
взирает с неким холодом в кости
на циферблат колониальной лавки,
в чьих недрах все, что мог произвести
наш мир: от телескопа до булавки.
Здесь есть кино, салуны, за углом
одно кафе с опущенною шторой,
кирпичный банк с распластанным орлом
и церковь, о наличии которой
и ею расставляемых сетей,
когда б не рядом с почтой, позабыли.
И если б здесь не делали детей,
то пастор бы крестил автомобили.
Здесь буйствуют кузнечики в тиши.
В шесть вечера, как вследствии атомной
войны, уже не встретишь ни души.
Луна вплывает, вписываясь в темный
квадрат окна, что твой Экклезиаст.
Лишь изредка несущийся куда-то
шикарный бьюик фарами обдаст
фигуру Неизвестного Солдата.
Здесь снится вам не женщина в трико,
а собственный ваш адрес на конверте.
Здесь утром, видя скисшим молоко,
молочник узнает о вашей смерти.
Здесь можно жить, забыв про календарь,
глотать свой бром, не выходить наружу
и в зеркало глядеться, как фонарь
глядится в высыхающую лужу. Autumn evening in a modest town,
Boasting a presence on the map
(Topographer was probably in the heat
il with his daughter judge short-circuited).
Tired of their own quirks,
The space as it takes off the burden
Greatness, limited here
features Main Street; and time
He looks with a certain chill in the bones
on the face of the colonial benches,
in whose depths of all that he could to make
our world: from the telescope to the pins.
There is a cinema, saloons, around the corner
one cafe with a lowered curtain,
Stone pot with flattened eagle
and the Church, the presence of which
and it puts networks
when it had not been near the post, forgotten.
And if it is not made of children,
the pastor to baptize cars.
There rampaging crickets in the silence.
At six in the evening, both as a result of nuclear
War will not meet a soul.
The moon swam, fitting into the dark
square window that your Ecclesiastes.
Only occasionally rushing somewhere
chic Buick headlights obdasta
the figure of the Unknown Soldier.
Here, you do not dream of a woman in tights,
and your own address on the envelope.
Here, in the morning, seeing the sour milk,
Milkman learns of your death.
Where you can live, forgetting about the calendar,
swallow your bromine, do not go outside
and look at oneself in the mirror, like a lantern
Looking into a drying puddle. | |
