Когда с тобой мы встретились, черемуха цвела,
И в парке тихо музыка играла.
А было мне тогда еще совсем немного лет,
Но дел уже наделал я не мало.
Лепил я скок за скоком, а наутро для тебя
Бросал хрусты налево и направо.
А ты меня любила и часто говорила:
"Житье блатное хуже чем отрава!"
Но дни короче стали, и птицы улетали
Туда, где только солнышко смеется,
А с ними мое счастье улетело навсегда,
И понял я - оно уж не вернется.
Я помню, как с форшмаком ты стояла на скверу,
Он был бухой, обняв тебя рукою,
Тянулся целоваться, просил тебя отдаться,
А ты в ответ кивала головою.
Во мне все помутилось, и сердце так забилось,
И я, как этот фраер, зашатался.
Не помню, как попал в кабак, и там кутил, и водку пил,
И пьяными слезами обливался.
Однажды как-то ночью я встал вам на пути.
Узнав меня, ты сильно побледнела.
Его я попросил тогда в сторонку отойти -
И сталь ножа зловеще заблестела.
Потом я только помню как мелькали фонари,
И мусора в саду кругом свистели.
Всю ночь я прошатался у причалов до зари,
А в спину мне глаза твои глядели.
Любовь свою короткую хотел залить я водкою
И воровать боялся, как ни странно,
Но влип в исторью глупую, и как-то опергруппою
Я взят был на бану у ресторана.
Сидел я в всесознайке, ждал от силы пятерик,
Когда внезапно вскрылось это дело...
Зашел ко мне шапиро, мой защитничек-старик,
Сказал: "Не миновать тебе расстрела!"
И вот меня постригли, костюмчик унесли,
На мне теперь тюремная одежда.
Квадратик неба синего и звездочка вдали
Сверкают мне, как слабая надежда.
А завтра мне зачтется мой последний приговор
И снова, детка, встретимся с тобою.
А утром поведут меня на наш тюремный двор,
И там глаза навеки я закрою. When we met with you, cherries blossomed,
And in the Park music played softly.
And I was then still quite a few years,
But the cases I have done is not enough.
I sculpted gallop for Skokie, and in the morning for you
Threw crunches left and right.
You loved me and often said:
& quot; habitation blatnogo worse than poison! & quot;
But the days are shorter steel, and the birds flew away
There, where only the sun laughs,
And with them, my happiness departed forever,
And I realized - it certainly will not be back.
I remember with mincemeat you stood on the square,
He was buhoy, I hold you by the hand,
Stretched to kiss, I asked you to surrender,
And you nod your head in response.
To me dizzy, and my heart beat so,
And I like that simpleton, staggered.
I do not remember how I got to the pub and there carousing and drinking vodka,
And drunken tears drenched.
One day, one night, I got you on the road.
Know me, you are very pale.
I asked him then to move to the side -
And steel knife gleamed ominously.
Then I just remember flashed lights,
And debris in the garden all around whistling.
All night I proshatalsya berths before dawn,
And in the back of your eyes I looked.
Love her short, I wanted to pour vodka
And afraid to steal, oddly enough,
But he got in trouble stupid, and somehow combat units
I was taken to ban the restaurant.
I sat in vsesoznayke, waited on the strength pyaterik,
When suddenly came to light this thing ...
Shapiro came to me, my zaschitnichek-old man
He said: & quot; You can not escape the shooting! & Quot;
And here I was tonsured, suit claimed,
For me now the prison clothes.
A square of blue sky and the star away
Glitter me as a faint hope.
And tomorrow, I will count my last sentence
And again, baby, we'll meet with you.
And in the morning I will lead our prison yard,
And there I close my eyes forever. | |
