"В полдневный зной в долине Дагестана..."
М. Ю. Лермонтов
I
Скорость пули при низкой температуре
сильно зависит от свойств мишени,
от стремленья согреться в мускулатуре
торса, в сложных переплетеньях шеи.
Камни лежат, как второе войско.
Тень вжимается в суглинок поневоле.
Небо -- как осыпающаяся известка.
Самолет растворяется в нем наподобье моли.
И пружиной из вспоротого матраса
поднимается взрыв. Брызгающая воронкой,
как сбежавшая пенка, кровь, не успев впитаться
в грунт, покрывается твердой пленкой.
II
Север, пастух и сеятель, гонит стадо
к морю, на Юг, распространяя холод.
Ясный морозный полдень в долине Чучмекистана.
Механический слон, задирая хобот
в ужасе перед черной мышью
мины в снегу, изрыгает к горлу
подступивший комок, одержимый мыслью,
как Магомет, сдвинуть с места гору.
Снег лежит на вершинах; небесная кладовая
отпускает им в полдень сухой избыток.
Горы не двигаются, передавая
свою неподвижность телам убитых.
III
Заунывное пение славянина
вечером в Азии. Мерзнущая, сырая
человеческая свинина
лежит на полу караван-сарая.
Тлеет кизяк, ноги окоченели;
пахнет тряпьем, позабытой баней.
Сны одинаковы, как шинели.
Больше патронов, нежели воспоминаний,
и во рту от многих "ура" осадок.
Слава тем, кто, не поднимая взора,
шли в абортарий в шестидесятых,
спасая отечество от позора!
IV
В чем содержанье жужжанья трутня?
В чем -- летательного аппарата?
Жить становится так же трудно,
как строить домик из винограда
или -- карточные ансамбли.
Все неустойчиво (раз -- и сдуло):
семьи, частные мысли, сакли.
Над развалинами аула
ночь. Ходя под себя мазутом,
стынет железо. Луна от страха
потонуть в сапоге разутом
прячется в тучи, точно в чалму Аллаха.
V
Праздный, никем не вдыхаемый больше воздух.
Ввезенная, сваленная как попало
тишина. Растущая, как опара,
пустота. Существуй на звездах
жизнь, раздались бы аплодисменты,
к рампе бы выбежал артиллерист, мигая.
Убийство -- наивная форма смерти,
тавтология, ария попугая,
дело рук, как правило, цепкой бровью
муху жизни ловящей в своих прицелах
молодежи, знакомой с кровью
понаслышке или по ломке целок.
VI
Натяни одеяло, вырой в трухе матраса
ямку, заляг и слушай "уу" сирены.
Новое оледененье -- оледененье рабства
наползает на глобус. Его морены
подминают державы, воспоминанья, блузки.
Бормоча, выкатывая орбиты,
мы превращаемся в будущие моллюски,
бо никто нас не слышит, точно мы трилобиты.
Дует из коридора, скважин, квадратных окон.
Поверни выключатель, свернись в калачик.
Позвоночник чтит вечность. Не то что локон.
Утром уже не встать с карачек.
VII
В стратосфере, всеми забыта, сучка
лает, глядя в иллюминатор.
"Шарик! Шарик! Прием. Я -- Жучка".
Шарик внизу, и на нем экватор.
Как ошейник. Склоны, поля, овраги
повторяют своей белизною скулы.
Краска стыда вся ушла на флаги.
И в занесенной подклети куры
тоже, вздрагивая от побудки,
кладут непорочного цвета яйца.
Если что-то чернеет, то только буквы.
Как следы уцелевшего чудом зайца. & quot; In the midday heat in the valley of Dagestan ... & quot;
Lermontov
I
Bullet velocity at a low temperature
strongly depends on properties of the target,
from the desire to keep warm in the musculature
torso, in a complex web of the neck.
Stones are, as a second army.
Shadow pressed into reluctant loam.
The sky - like crumbling lime.
The aircraft is dissolved in it like moths.
And springs of the mattress rip
rises explosion. Squirting funnel
fleeing skin, blood, unable to absorb
a primer coated solid film.
II
North, a shepherd and a sower, driving a herd
to the sea, to the South, spreading cold.
Clear frosty afternoon in the valley Chuchmekistana.
The mechanical elephant trunk bullying
to the horror of a black mouse
Mines in the snow, spewing in his throat
The approaches lump, obsessive thoughts,
like Mohammed, to budge mountain.
Snow lies on the tops; heavenly pantry
let them dry in the afternoon excess.
Mountains do not move, passing
his immobility of dead bodies.
III
Plaintive singing Slav
night in Asia. Merznuschaya, crude
Human pork
lying on the floor of the caravanserai.
Smoldering dung, legs numb;
smelling rags, forgotten room.
Dreams are the same as the overcoat.
More bullets than memories
and in the mouth of many & quot; bang & quot; sediment.
Glory to those who, without raising his gaze,
We went to abortion clinics in the sixties,
saving the country from disgrace!
IV
What is the content of the buzzing drone?
What - the aircraft?
Living becomes as difficult
how to build a house from grapes
or - card assemblies.
All unstable (again - and blown)
family, private thoughts, hut.
Above the ruins of the village
night. Shopping for themselves with fuel oil,
curdling iron. Moon fear
drown in a boot undressed
hiding in the clouds, just in the turban of Allah.
V
Idle, nobody breathe more air.
Imported piled haphazardly
Silence. Growing as Opara,
emptiness. Exists on the stars
life would have heard the applause,
the ramp would have run out artillery, blinking.
Murder - naive form of death,
tautology aria parrot
handiwork usually tenacious eyebrow
fly catching life in their sights
Youth, familiar with blood
hearsay or breaking tselok.
VI
Pull the covers, mattress Dig into dust
hole, zalyag and listen & quot; y, & quot; siren.
New glaciation - glaciation slavery
creeps on the globe. His moraine
Power dominates, memories, blouses.
Muttering, rolling out of orbit,
we grow in future clams,
Bo nobody can hear exactly what we trilobites.
Blowing out of the corridor, well, square windows.
Turn, turn to Kalachik.
Spine honors eternity. Not like a lock.
In the morning do not get out of karachek.
VII
In the stratosphere, all forgotten, bitch
barking, looking out the window.
& quot; ball! The ball! Reception. I - Beetle & quot ;.
Bulb below, and it equator.
As the collar. The slopes, fields, ravines
repeated its whiteness cheekbones.
Blush all went to the flags.
And upraised podklet chickens
too, wincing at the Wake,
put the immaculate color eggs.
If something is black, only letters.
As the next miracle survivor hare. Смотрите также: | |
