Тебя, одевающегося светом, как одеждою, / Иосиф, сняв с Древа с Никодимом, / и видя мертвым, нагим, не погребенным, / начав в глубоком сострадании погребальный плач, / с рыданиями возглашал: / "Увы мне, Сладчайший Иисусе! / Тот, Кого недавно узрев висящим на Кресте, / солнце мраком облекалось, / и земля от страха колебалась, / и разрывалась завеса храма. / Но вот, я ныне вижу Тебя / ради меня добровольно принявшим смерть. / Как я буду погребать Тебя, Боже мой, / или как полотном обовью? / И какими руками прикоснусь к нетленному Твоему телу? / Или какие песни буду петь ради Твоей кончины, Милосердный? / Прославляю страдания Твои, / воспеваю и Твое погребение с воскресением, восклицая: / Господи, слава Тебе!"
You, dressed with light as with a garment, / Joseph took off the tree with Nicodemus, / and seeing a dead, naked, not buried, / starting in a deep compassion funeral crying / sobbing proclaimed: / & quot; Alas, the Sweetest Jesus! / He whom recently beheld hanging on the Cross, / the sun clothed in darkness, / and the earth ranged from fear, / and the veil of the temple was torn. / But I now see thee / for me to voluntarily accept death. / How will I bury Thee, my God, / or cloth wallpaper and continuing? / And what hands to touch thy immortal body? / Or what songs I will sing for your demise, the Merciful? / Your glorify suffering, / and I sing thy funeral on Sunday, shouting, / Lord, glory to Thee! & Quot;
