***
здравствуй, ты, в будущем или прошлом.
сам
себе
расскажу,
что я сейчас
есть,
ем, иду, думаю и так далее.
я не ношу медалей,
знаешь, мне их и не дали даже,
наверно, не заслужил.
я в целом честно жил,
жил, жил не рвал,
разве что временами,
в необъяснимой попытке взять то, что скорее не нужно, чем невозможно.
с нами
происходили разные метаморфозы,
от живописи до прозы,
от обнаженных тел в красном свете
на влажной еще бумаге
до обожженных самбукой губ,
до драки в универмаге,
от хрипоты с утра и хрипотцы под вечер
до полной утраты волшебного дара речи.
все это было с нами,
приходили цунами,
уходили цунами.
вторая волна вопреки приметам
была только жалким подобием первой,
менялись числа, дома,
при этом,
качались стены,
кончались нервы.
теперь нам стыдно за откровенность с людьми, которым до нас нет дела,
я не хотел, она не хотела,
предлоги кончались союзами,
части речи - частями тела.
я уже не читаю книг, я не знаю какие надо,
я с трудом успеваю хоть что-то, помимо ада
из официально бессмысленных телодвижений,
тысячи ритуальных сожжений,
плясок с бубнами перед зеркалом,
в белой комнате,
в тихом омуте.
думаешь, кто-то ведь там стоит, как в голливудском фильме,
кто-то сильный
один
или может одна,
молча держит бокал вина,
полируя задумчиво пальцем дно,
понимаю, сложно поверить в простое, но…
разбегаешься,
бьешь табуреткою это окно…
а там нет окна…
нет окна…
там простая стена,
просто менее выцветшая стена.
отражение в осколках шепчет «прости, друг»…
уж не знаю, какой это дантов круг.
