Вдоль по улице гребет, весь в тоске.
Панк унылый слез своих не тая.
Ветер треплет ирокез на башке.
И не греет куртка клепаная.
Стала жисть ему совсем не мила,
а от травки только сердцу больней.
От него всера чувиха ушла.
Села к байкеру на быстрый Харлей.
Он любил ее булавку в носу
череп с выбритым немецким крестом,
а еще глаза ее и косу
очень схожую с крысиным хвостом.
Ее челки фиолетовый дым
покорил его как дым сигарет
и всегда ему казался крутым
черный лак ногтей и губ черный цвет.
А намедни да на Невском толпой
налетел гоп-урловый отряд.
Дали больно прямо в ухо ногой,
а потом забрал ментовский наряд.
Выпил баночку крутого пивка.
Сигареточку стрельнул покурить.
Ну кого ж ему теперь приласкать.
Ну кого ж ему теперь полюбить!
Along the street rows, all in anguish.
Punk dull their tears without melting.
Wind pats on the head with a mohawk.
And not warm jacket riveted.
It became zhist it is not pretty,
but from the grass only hurt the heart.
From him vsera chuvikhi left.
Villages to bikers on Harley fast.
He loved her pin in the nose
skull with cross shaved German,
and even her eyes and scythe
very similar to the rat's tail.
Her bangs purple smoke
He conquered it as cigarette smoke
and it always seemed cool
Black nail polish and lip black.
And the other day, so the crowd on Nevsky
ho-ran URLs squad.
Dali in his ear hurt foot,
and then took Cop outfit.
I drank a jar of boiling beer.
Sigaretochku bummed a smoke.
Well who does he now the caress.
Well who does he love Now!
