Я в армейке.
Я на шконке лежу и смотрю на луну,
Что печально мне светит сквозь решку.
Я пацан молодой, полторашку тяну,
Кажется этот срок бесконечным.
А когда-то на воле спокойно гулял
Был весёлым всегда и свободным,
Но однажды я как-то в армейку попал,
Не забыть воронок тот холодный.
И приехал армейку, сдавило мне грудь,
Словно в сердце вонзили заточку,
Потемнело в глазах и не мог я вздохнуть,
Тут я понял: не выйду досрочно.
Много старых друзей посадили в нее,
Вон Вадимка стоит виновато,
Возвращались мы с ним очень поздно домой,
Воровали на стройке минвату.
Вдруг повестка пришля прямь средь белого дня
Слышен вой миллицейских мигалок,
Выбивают мне дверь, и вбегает отряд,
Потемнело в глазах от ударов.
В автозаке сидел я и кровью плевал,
И сознанье терял я от боли,
Ну а после, этапом, в армейку попал,
И мечтаю лишь только о воле.
I armeyke.
I was lying on the bunk and look at the moon,
What is sad to me shines through tails.
I kid young poltorashku pull,
It seems that the term infinite.
And once on the outside quietly walked
He was always cheerful and free,
But once I somehow got in armeyku,
Do not forget that cold sinks.
And I came armeyku, squeezed my chest,
Like a heart plunged sharpening,
Darkened in the eyes and I could not breathe,
Then I realized that will not go ahead.
Many old friends put it,
Vaughn Vadimka is to blame,
We returned him home very late,
Stealing mineral wool at a construction site.
Suddenly agenda came straight in broad daylight
Heard howling millitseyskih flashers,
Knock the door for me, and runs squad
Darkened in the eyes of the strikes.
I sat in the paddy wagon and blood spitting,
And I lost consciousness from the pain,
Well, after, step in armeyku hit,
And only a dream only about the will.
