быть тебе кем-то
в каждой комнате моего дома
есть место, где прячется мой голос,
когда по четвергам приходят незнакомые
в каждом моем невысказанном нет
есть специя твоего "возможно",
проглаженного утюгом и меня встревожившего.
а когда замолкает музыка, заметь мои губы,
шепчущие песни глухонемых и руки на коленях,
которые можно взять в свои руки, заметь меня
возле двери прячущую глаза в глазок,
ждущую следующей серии ситкома
под названием лестничная площадка
дома номер... какой там номер?
а мы с тобой два пингвина
в толстовках и кедах курящие на лестничной
сигареты парламент и, скажи, мы же чертовски счастливы.
а мы с тобой два дельфина
и мы защитим друг друга от нефтяных пятен
и людей, которые наивно решили, что тоже нас защищают
а мы с тобой два человека. оставшиеся вдруг наедине
в комнате с бумажными стенами, впитывающими строчки
моих стихов и твои рисунки. не думай, рисуй меня
шариковой ручкой в самое свое сердце
и мне уже никуда не деться из нашей с тобой
влюбленности, символичности, непосредственности
а с каждым летом мне прибавляется лет
и я покупаю билеты на поезд петербург москва
скоростной и в небо.
я уезжаю, чтобы собраться с мыслями,
чтобы задуматься о том, что таких как я могут быть
тысячи и тысячи и тысячи
и что только одна и з этих тысяч
та самая я, в старой клетчатой рубашке,
с кружкой кофе с молоком, или стаканом кефира,
цитирующая поэтов серебряного века,
а для тебя единственная...
в каждой смеющейся маленькой девочке
есть искорка моего равнодушия
и моей ранней старости сероглазой и девственной.
в каждом улыбающемся маленьком мальчике
есть привкус моей ненависти и парадоксальной
влюбленности в карие и наверное добрые...
и когда замолкает музыка, люби меня в самые губы,
в густую неверность моих волос,
потому что в каждой комнате моего дома
прячутся чужие люди, мечтающие нас с тобой
расстроить, чтобы мы звучали на разный лад,
как старые фортепиано, слишком огромные, чтобы влюбляться.
