Надену шляпу черную и кожано пальто, пойду гулять по городу, как тот инкогнито.
Толкну плечом стеклянную дверь старого кафе и упаду в ночь пьяную, немного под шафе.
Припев:
Эта смертная тоска, ох, не скажешь "брысь" ей,
Волчьей ягодой с куста надави и брызнет, эта смертная тоска, чтоб ей было пусто!
Как бы не была горька, эта смертная тоска сдавит и отпустит, отпустит.
Огней столпотворение и пестрая толпа, а ты, как привидение, исчезнешь в никуда.
И я, как беспризорную, тоску с себя впущу, надену шляпу черную и снова загрущу.
Припев:
Эта смертная тоска, ох, не скажешь "брысь" ей,
Волчьей ягодой с куста надави и брызнет, эта смертная тоска, чтоб ей было пусто!
Как бы не была горька, эта смертная тоска сдавит и отпустит, отпустит.
Эта смертная тоска, ох, не скажешь "брысь" ей,
Волчьей ягодой с куста надави и брызнет, эта смертная тоска, чтоб ей было пусто!
Как бы не была горька, эта смертная тоска сдавит и отпустит, отпустит, отпустит.
Отпустит. I'll wear a hat and a black leather coat and go for a walk around the city, as one incognito.
Push the shoulder glass door of the old cafes and fall into a drunken night, a little under Shafei.
Chorus:
This anguish, oh, do not say "shoo" her
Wolfberry bush push down and falls upon this anguish, that it was empty!
Whatever was not bitter, this anguish in surrender and let go, let go.
Lights pandemonium and a motley crowd, and you, like a ghost, disappear into nowhere.
And I, as a stray, anguish with themselves will admit, put on a black hat and again zagruschu.
Chorus:
This anguish, oh, do not say "shoo" her
Wolfberry bush push down and falls upon this anguish, that it was empty!
Whatever was not bitter, this anguish in surrender and let go, let go.
This anguish, oh, do not say "shoo" her
Wolfberry bush push down and falls upon this anguish, that it was empty!
It would not have been bitter, this anguish in surrender and let go, let go, let go.
Release. Смотрите также: | |
