Я мог бы сказать тебе: ты прекрасна,
Как в наркоманском раю рассвет,
Я мог бы сказать тебе: жизнь напрасна,
Когда тебя в этой жизни нет,
Что ты способна, как божье слово,
Без говорящего обойтись,
Но я не скажу ничего такого,
А всё потому что – ты заебись.
Ты заебись, это знает каждый,
Зачем приукрашивать этот факт?
И я полюбил тебя однажды,
Когда ты мне показала фак.
С тех пор я рву «прописные» в клочья
И через слово вставляю «бля»,
А всё потому что – жизнь закончится
Что с тобою, что без тебя.
Поэты, зачем вам быть поэтами,
Ещё так пафосно, через «о»?
Вы усложняете, и поэтому
Вы не получите ничего.
А слово – это такая штука,
Которой хочется простоты,
А всё остальное – скука, скука,
А всё остальное – понты, понты.
А эта детка – она десятка
По пятибалльной, и неспроста
Она любительница Дафт Панка
И не умеет читать с листа.
Она почувствует, кто ты: близкий
Ей человек или просто фейк,
И я прошу тебя, детка, плизки,
Давай из этого сделаем трек.
Я мог бы сказать тебе: ты прекрасна,
Как в наркоманском раю рассвет,
Я мог бы сказать тебе: жизнь напрасна,
Когда тебя в этой жизни нет,
Что ты способна, как божье слово,
Без говорящего обойтись,
Но я не скажу ничего такого,
А всё потому что – не матерись.
Мат не матан, его знает каждый,
Зачем запикивать этот факт?
А ты разлюбишь меня однажды
И прыгнешь в новенький катафалк
С прощальным факом, и очень срочно
Я стану вежливый, как пиздец,
И больше не напишу ни строчки
Про эти чувства – любовь и смерть.
Любовь и смерть – это всё идеи,
А жизнь проходит на фоне ковра,
И кажется всё, чем я владею,
Язык Пелевина и Шнура.
Материальные разговоры
Меня ебать не должны в душе,
Но где-то живёт чувак, который
На пару младше и на порше.
А эта детка – не идиотка,
Она, конечно, уйдёт к нему,
А мне останется только водка
И риторическое «почему».
Я проебал уже четверть века,
Но, детка, если ты ещё тут,
Лови последнюю фишку трека:
Всё получилось за 100 секунд.
