я лежу под невидимой капельницей,
тыльные стороны рук обращаются к небу, как лица подсолнухов в поле.
отнюдь не по доброй воле изображаю в холодной кровати Христово распятие:
катетеры в венах вместо ржавых гвоздей в ладонях.
стражники смерти в белых халатах занавесили пыльные шторы в одиночной камере или палате,
в летаргическом сне я пью вино из одуванчиков и плету венки из соцветия наших объятий,
а когда прервется алая нить на аквариуме монитора, обернувшись красной строкой по заключениям медэксперта,
чьи-то руки закроют пустые глаза, на них для перевозчика не положат монеты;
так закончилось наивное мое пряное лето.
пьяные мысли текут по мятым страницам наркотическим ядом,
какой-то малыш под окном пронзительно крикнул "не волнуйся, я буду рядом",
и малышка с бантиком во вьющихся волосах больше не боится упасть со своего розового велосипеда.
как жаль, что любое детство находит покой под могильной плитой асфальта, цветом осеннего неба.
социум - всего лишь заброшенный сад мертвых цветов из дешевой китайской пластмассы;
до момента, когда опустеют прилавки, обеднеют банки и закроются кассы
доживут лишь скелеты, спрятанные в платяных шкафах.
зимой люди греются в ненужных чужих руках и вешают себя на шарфах из колючей вязи.
даешь демисезонное страдание в массы.
самые чистые чувства вновь умываются
грязью.
