Я всегда твердил, что судьба - игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако - сильно.
Я считал, что лес - только часть полена.
Что зачем вся дева, если есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнёт на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.
Я писал, что в лампочке - ужас пола.
Что любовь, как акт, лишина глагола.
Что не знал Эвклид, что сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.
Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не дает побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.
Моя песня была лишена мотива,
но зато её хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладёт на плечи.
Я сижу в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.
Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли, и дням грядущим
я дарю их, как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.
1971, Бродский I have always insisted that the fate - the game.
That why we fish, once there is caviar.
With gothic style win, as a school,
as the ability to hang around, avoiding the injection.
I sit by the window. Outside, aspen.
I loved the few. But - much.
I thought that the forest - only a portion of logs.
That why all virgin, if you have knee.
What, tired of the dust raised by age,
Russian eyes a rest in Estonian spire.
I sit by the window. I washed the dishes.
I've been happy here, and I shall not.
I wrote that in light bulb - the horror of sex.
That love, as an act Lishin verb.
Euclid did not know that tapers,
thing becomes not zero, but Chronos.
I sit by the window. I remember the youth.
Sometimes I smile, sometimes otplyunus.
I said that a sheet destroys kidney.
And what is the seed fallen down in bad soil,
It does not escape; that meadow to meadow
is an example of masturbation, in Nature this.
I sit by the window, hugging her knees,
society's own ponderous shadows.
My song was devoid of motive,
but it does not sing the chorus. No wonder,
that reward me for such speech
his feet nobody puts on the shoulders.
I sit in the dark; How soon,
the sea thunders over undulating curtain.
Second-class citizen of the era, proudly
I admit goods of Class II
their best ideas, and coming days
I give them as experience in dealing with suffocation.
I sit in the dark. And it is no worse
at room than dark outside.
1971 Brodsky Смотрите также: | |
