Февральский ветер стучится в твой дом,
в доме, где мы остались вдвоем
за чашкой какао, в дыму сигарет,
с извечным вопросом: да или нет?
Так странно день растащил по углам
тебя и его, ее и меня.
А ночь впопыхах смешала колоду,
наверное, злясь на непогоду.
Написан сценарий и розданы роли.
И вроде не врозь, и вроде на воле:
она где-то там, в обнимку с гитарой,
и он не один, то трезвый, то пьяный.
А город, что помнил все их маршруты,
зажег фонари и высушил лужи,
надел черный фрак и звезды в придачу,
чтобы светили, и чтоб наудачу.
Но что-то, что было сильней фонарей,
замыслов зодчих и прочих вещей,
стену воздвигло, потратило силы,
и целое стало, как две половины.
Февральский ветер стучится в твой дом,
в доме, где мы остались вдвоем.
Вечер на ложе. Дыханье в ладони.
Рядом с тобой забываешь о боли.
А ты, прильнув подбородком к предплечью,
заворожено смотришь на свечи.
Ночь затихала в объятьях луны,
и всяк о своем досматривал сны...
25.01.1993 The February wind knocking at your house,
in the house where we were alone
over a cup of cocoa, smoke cigarettes,
with age-old question, yes or no?
So strange day pilfered at the corners
you and him, her and me.
A night in a hurry mixed deck
probably angry at the bad weather.
Wrote and distributed roles.
And like not apart, and like in the wild:
it is somewhere there in an embrace with a guitar,
and he was not alone, that sober, drunk.
And the city, he remembered all of their routes,
lit lanterns and dried puddles
wearing a black suit and a star in the bargain,
to shine, and so random.
But something that was stronger lamps
architects plans and other things,
wall erected, a spent force,
and the whole was as two halves.
The February wind knocking at your house,
in the house where we were alone.
Evening on the bed. Breath in the palm of your hand.
Next to you forget about the pain.
And you, clinging to the chin, forearm,
fascinated looking at the candles.
Night lull in the arms of the moon,
and every one of his dreams to inspect ...
25.01.1993 Смотрите также: | |
