За сумасшесшествие,за бессознание,
За безразличие не пожалей
Не понимай меня, не допускай меня,
Но не бросай меня, не убей.
Не притворяйся же, неповторимая,
Люби хоть как-нибудь, хоть кое-как,
Всё перемелется, всё на круги своя,
Да нет, любимая, всё не так.
Ведь земля в этой нашей никчёмной битве
разрывается пополам,
И вода, выходя из своих берегов,
поднмается до колен,
Успокойся, детка, теперь мы квиты,
дым и пепел, огонь, зола
Война завершилась твоей победей,
настала пора брать в плен.
Не пахнет ладаном, хоть на глазах кради,
Мы оба грешники, а грех один.
Но весь он поровну, он на двоих един.
Прости нас, Господи, и - аминь
Но какая-то сила незримо опять вырывает тебя из рук,
И земля из-под ног, и огонь пожар, и меняются русла рек,
И твой крик тонет в моих объятьях, и в ушах пропадает звук
Идет безвыходный двадцать первый и двадцать последний век.
Но какая-то сила незримо опять вырывает тебя из рук,
Идет безвыходный двадцать первый и двадцать последний век. For sumasshesshestvie for unconsciousness,
For the indifference not pity
Do not get me, do not let me,
But do not leave me, do not kill.
Do not pretend the same, unique,
Love in any way, though somehow,
All peremeletsya, everything full circle,
No, sweetheart, it's not that.
After all, in this land of our worthless battle
torn in half,
And the water coming out of its banks,
podnmaetsya knee
Take it easy, baby, we're even now,
smoke and ashes, fire, ash
The war ended with your victory,
it is time to take a prisoner.
No smell of incense, at least for the eyes steal,
We are both sinners and sin alone.
But all of it equally, he is one to two.
Forgive us, O Lord, and - Amen
But some invisible force pulls you back from the hands,
And the land from under their feet, and the fire is fire, and changing river beds,
And your cry drowning in my arms, and the sound disappears in the ears
There is a desperate twenty-first and twenty-last century.
But some invisible force pulls you back from the hands,
There is a desperate twenty-first and twenty-last century. | |
