Группа людей со скорбными лицами и музыкальными инструментами. Впереди бригадир - дирижер. Звонок. Выходит жилец.
Бригадир (вежливо приподнимает шляпу): Ай-я-яй, мне уже говорили. Такое горе!
Жилец: Какое горе?
Бригадир: У вас похороны?
Жилец: Похороны?
Бригадир: Ришельевская шесть, квартира семь?
Жилец: Да.
Бригадир: Ну?
Жилец: Что?
Бригадир: Будем хоронить?
Жилец: Кого?
Бригадир: Что значит "кого"? Кто должен лучше знать, я или ты? Ну, не валяй дурака, выноси.
Жилец: Кого?
Бригадир: У меня люди. Оркестр. Пятнадцать человек живых людей. Они могут убить, зарезать любого, кто не вынесет сейчас же. Маня, прошу.
Толстая Маня, в носках и мужских ботинках, ударила в тарелки и посмотрела на часы.
Жилец: Минуточку, кто вас сюда прислал?
Бригадир: Откуда я знаю? Может быть, и ты. Что, я всех должен помнить?
Из коллектива вылетает разъяренный Тромбон.
Тромбон: Миша, тут будет что-нибудь, или мы разнесем эту халабуду вдребезги пополам. Я инвалид, вы же знаете.
Бригадир: Жора, не изводите себя. У людей большое горе, они хотят поторговаться. Назовите свою цену, поговорим как культурные люди. Вы же еще не слышали наше звучание.
Жилец: Я себе представляю.
Бригадир: Секундочку. Вы услышите наше звучание - вы снимете с себя последнюю рубаху. Эти люди чувствуют чужое горе, как свое собственное.
Жилец: Я прекрасно представляю.
Бригадир: Встаньте там и слушайте сюда. Тетя Маня, прошу сигнал на построение. Толстая Маня ударила в тарелки и посмотрела на часы.
Бригадир (прошелся кавалерийским шагом): Константин, застегнитесь, спрячьте свою нахальную татуировку с этими безграмотными выражениями. Вы все время пишете что-то новое. Если вы ее не выведете, я вас отстраню от работы. Федор Григорьевич, вы хоть и студент консерватории, возможно, вы даже культурнее нас - вы знаете ноты, но эта ковбойка вас унижает. У нас, слава Богу, есть работа - уличное движение растет. Мы только в июле проводили пятнадцать человек.
Теперь вы, Маня. Что вы там варите на обед, меня не интересует, но от вас каждый день пахнет жареной рыбой. Переходите на овощи или мы распрощаемся. Прошу печальный сигнал.
(Оркестр играет фантазию, в которой с трудом угадывается похоронный марш).
Жилец (аплодирует): Большое спасибо, достаточно. Но все это напрасно. Наверное, кто-то пошутил.
Бригадир: Может быть, но нас это не касается. Я пятнадцать человек снял с работы. Я не даю юноше закончить консерваторию. Мадам Зборовская бросила хозяйство на малолетнего бандита, чтоб он был здоров. Так вы хотите, чтоб я понимал шутки? Рассчитайтесь, потом посмеемся все вместе.
Из группы музыкантов вылетает разъяренный Тромбон.
Тромбон: Миша, что вы с ним цацкаетесь? Дадим по голове и отыграем свое, гори оно огнем!
Бригадир: Жора, не изводите себя. Вы же еще не отсидели за то дело, зачем вы опять нервничаете?
Жилец: Почем стоит похоронить?
Бригадир: С почестями?
Жилец: Да.
Бригадир: Не торопясь?
Жилец: Да.
Бригадир: По пятерке на лицо.
Жилец: А без покойника?
Бригадир: По трешке, хотя это унизительно.
Жилец: Хорошо, договорились. Играйте, только пойте:
в память Сигизмунд Лазаревича и сестру его из Кишинева.
(Музыканты по сигналу Мани начинают играть и петь:
"Безвременно, безвременно... На кого ты нас оставляешь? Ты туда, а мы - здесь. Мы здесь, а ты - туда".
За кулисами крики, плач, кого-то понесли).
Бригадир (повеселел): Вот вам и покойничек!
Жилец. Нет, это только что. Это мой сосед Сигизмунд Лазаревич. У него сегодня был день рождения. A group of people with sorrowful faces and musical instruments. Ahead of the foreman - a conductor. Call. It appears the tenant.
Brigadier (politely lifts his hat): Ai-ya-yay, I'm talking about. Such sorrow!
The tenant What is grief?
Foreman: You have a funeral?
Tenant: The funeral?
Foreman: Rishelyevskaya six, seven apartment?
Tenant: Yes.
Foreman: Well?
Tenant: What?
Foreman: We will bury?
Tenant: Who?
Foreman: What do you mean & quot; one & quot ;? Who should know better, me or you? Well, do not fool around anymore.
Tenant: Who?
Foreman: I have people. Orchestra. Fifteen people living people. They can kill, to kill anyone who does not endure now. Manya, please.
Thick Manya, socks and men's shoes, hit the plate and looked at the clock.
Tenant: Wait a minute, who sent you here?
Foreman: How do I know? Maybe you are. What do I need to remember all?
From the team flies furious Trombone.
Trombone: Michael, there is something, or we blew it to smithereens Khalabuda half. I am a disabled person, you know.
Foreman: Jora do not hassle you. People have great sorrow, they want to bargain. Name your price, talk like a cultured people. You have not heard our sound.
Tenant: I can imagine.
Foreman: Wait a second. You will hear our sound - you remove yourself from the last shirt. These people feel grief as his own.
Tenant: I well imagine.
Foreman: Stand there and listen here. Aunt Manya, please signal to the building. Thick Mania hit the plate and looked at the clock.
Brigadier (cavalry walked step): Constantine button, hide their sassy tattoo with these illiterate expressions. You go write something new. If you do not withdraw it, I have to step back from work. Fyodor you though Conservatory student, you may be even more cultured than us - you know the music, but this cowboy shirt humiliates you. We have, thank God, there is work - traffic grows. We have just carried out in July fifteen people.
Now you, Manya. What are you cook for dinner, I do not care, but of you every day smells of fried fish. Go for fruits and we parted. Please unfortunate signal.
(The orchestra plays fantasy in which hardly guessed a funeral march).
Tenant (applause): Thank you, enough. But all this is in vain. Probably, someone joked.
Foreman: Maybe, but it does not concern us. I have fifteen people took off work. I do not give the boy to finish the conservatory. Madame threw Zborovskaya economy to a minor thug that he was healthy. So you want me to understand a joke? Calculate, then laugh together.
Of the group of musicians takes off a furious Trombone.
Trombone: Michael, you and he make a fuss? We give to the head and played the, burn it with fire!
Foreman: Jora do not hassle you. You do not even have stayed for that matter, why are you nervous again?
Tenant: How much is buried?
Foreman: On the honors?
Tenant: Yes.
Foreman: Slowly?
Tenant: Yes.
Foreman: In the top five in the face.
The Lodger: A dead man without?
Foreman: For three rubles, although it is humiliating.
Tenant: Well, okay. Play only sing:
in memory of Sigismund Lazarevic and his sister from Chisinau.
(Musicians on cue Mani begin to play and sing:
& Quot; timeless, timeless ... Who do you leave us? You go there, and we - here. We are here, and you - to & quot ;.
Behind the scenes, screams, cries, someone suffered).
Brigadier (cheered): Here is the pokoynichek!
Tenant. No, it's just that. That's my neighbor Sigismund Lazarevic. He now had a birthday. Смотрите также: | |
