In the middle of the night I was sleeping sitting up,
when a doctor came to tell me, "Enough is enough."
He brought me out into the hall (I could have sworn it was haunted),
and told me something that I didn't know that I wanted to hear:
That there was nothing that I could do to save you,
the choir's gonna sing, and this thing is gonna kill you.
Something in my throat made my next words shake,
and something in the wires made the lightbulbs break.
There was glass inside my feet and raining down from the ceiling,
it opened up the scars that had just finished healing.
It tore apart the canyon running down your femur,
(I thougth that it was beautiful, it made me a believer.)
And as it opened I could hear you howling from your room,
but I hid out in the hall until the hurricane blew.
When I reappered and tried to give you something for the pain,
you came to hating me again and just sang your refrain:
You had a new dream, it was more like a nightmare.
You were just a little kid, and they cut your hair,
then they stuck you in machines, you came so close to dying.
They should have listened, they thought that you were lying.
Daddy was an asshole, he fucked you up,
built the gears in your head, now he greases them up.
And no one paid attention when you just stopped eating.
"Eighty-seven pounds!" and this all bears repeating.
Tell me when you think that we became so unhappy,
wearing silver rings with nobody clapping.
When we moved here together we were so dissappointed,
sleeping out of tune with our dreams disjointed.
It killed me to see you getting always rejected,
but I didn't mind the things you threw, the phones I deflected.
I didn't mind you blaming me for your mistakes,
I just held you in the doorframe through all of the earthquakes.
But you packed up your clothes in that bag every night,
and I would try to grab your ankles (what a pitiful sight.)
But after over a year, I stopped trying to stop you from stomping out that door,
coming back like you always do. Well no one's gonna fix it for us, no one can.
You say that, 'No one's gonna listen, and no one understands.'
So there's no open doors and there's no way to get through,
there's no other witnesses, just us two.
There's two people living in one small room,
from your two half-families tearing at you,
two ways to tell the story (no one worries),
two silver rings on our fingers in a hurry,
two people talking inside your brain,
two people believing that I'm the one to blame,
two different voices coming out of your mouth,
while I'm too cold to care and too sick to shout.
You had a new dream, it was more like a nightmare.
You were just a little kid, and they cut your hair,
then they stuck you in machines, you came so close to dying.
They should have listened, they thought that you were lying.
Daddy was an asshole, he fucked you up,
built the gears in your head, now he greases them up.
And no one paid attention when you just stopped eating.
"Eighty-seven pounds!" and this all bears repeating. В середине ночи я спал сидя,
когда врач пришел, чтобы сказать мне, "Хватит".
Он вывел меня в коридор (я мог бы поклясться, что это преследовало),
и сказал мне то, что я не знал, что я хотел услышать:
То есть не было ничего, что я мог сделать, чтобы спасти вас,
собирается хора петь, и эта вещь тебя убью.
Что-то в моем горле сделал мои следующие слова трясти,
и что-то в проводах сделали перерыв лампочками.
Был стекла внутри моих ног и сыпались с потолка,
он открыл шрамы, которые только что закончил исцеление.
Он раздирал каньон работает вниз ваше бедро,
(Я thougth, что это было красиво, это сделало меня верующим.)
И, как он был открыт, я мог слышать, что вы воем из вашей комнаты,
но я спрятался в коридоре, пока ураган не дул.
Когда я reappered и попытался дать вам что-то от боли,
вы пришли к ненавидя меня снова и просто пели свой припев:
У вас была новая мечта, это было больше похоже на кошмар.
Вы были просто маленьким ребенком, и они сокращают свои волосы,
то они застряли вас в машинах, вы пришли так близко к смерти.
Они должны были слушать, они думали, что ты лжешь.
Папа был мудак, он трахнул вас,
встроенный передач в вашей голове, теперь он смазывает их.
И никто не обратил внимания, когда вы просто перестали есть.
"Восемьдесят семь фунтов!" и это все медведи повторять.
Скажите, когда вы думаете, что мы стали настолько несчастным,
носить серебряные кольца с хлопками никто.
Когда мы переехали сюда вместе мы были настолько dissappointed,
спать в ладу с нашими мечтами разъединенных.
Он убил меня видеть, вы получаете всегда отвергал,
но я не имел в виду, что вы метала, телефоны я отклоненных.
Я не возражал ты обвиняешь меня в своих ошибках,
Я просто держал вас в дверную коробку через все землетрясения.
Но вы упаковали свою одежду в сумке каждую ночь,
и я хотел бы попробовать, чтобы захватить ваши лодыжки (то, что жалкое зрелище.)
Но после того, как в течение года, я перестал пытаться остановить вас от топает, что дверь,
возвращаясь, как вы всегда делаете. Ну никто не собирается не исправить это для нас, никто не может.
Вы говорите, что "Никто не собирается слушать, и никто не понимает.
Таким образом, нет никаких открытых дверей, и нет никакого способа, чтобы пройти,
нет никаких других свидетелей, только нас двоих.
Там два человека, живущие в одной маленькой комнате,
из ваших двух половин семей рвут на вас,
два способа, чтобы рассказать историю (никто не беспокоит),
два серебряных кольца на пальцы в спешке,
два человека говорить внутри вашего мозга,
два человека, полагая, что я один виноват,
два разных голоса, доносившиеся из уст ваших,
в то время как я слишком холодно, чтобы заботиться и слишком болен, чтобы кричать.
У вас была новая мечта, это было больше похоже на кошмар.
Вы были просто маленьким ребенком, и они сокращают свои волосы,
то они застряли вас в машинах, вы пришли так близко к смерти.
Они должны были слушать, они думали, что ты лжешь.
Папа был мудак, он трахнул вас,
встроенный передач в вашей голове, теперь он смазывает их.
И никто не обратил внимания, когда вы просто перестали есть.
"Восемьдесят семь фунтов!" и это все медведи повторять. Смотрите также: | |
