На ломанный биток подведем итог.
Не знаю, как тебе все это, знаю, это то.
Щас моя музыка - поток, маленький шанс уравновешивать различия сортов.
Кто вырос в городе оков, окопами отрезанный от общества Перемороченных лохов, бумажников и грез.
Державшие Калашников не хвастаются больше никогда войной.
И мир мой самый разбитной, бодряк, приход.
Нам говорят, говорили и будут потом,
Но мы взорвем здесь, скромное, странное,
Сломаем обстоятельства и заново построим дом, где много света.
Я помню лето в неосознанной кондиции и строгий, как всегда, закон.
Как все утратили амбиции, и социум грозился,
А в жилах непрерывно протекал музон.
Жидкий азот в носоглотке, дал кому-то пару тузов,
Сманил, как мышь в мышеловке.
И круг общения предательски затих, повесив указатель надо мной, что я один из них
И все знакомые забыть могут, кто я такой,
Неутешительные выводы писать врачи.
Я молодой, каждый по-своему это понял.
Каждый город за меня, давай кричи!
Каждый голос за меня, давай кричи!
Каждый, каждый, кто тут за меня, давай кричи!
Мы с вами, мы с вами, только ты настройся и включи.
Была жара, снова в пьяных кабаках мечтал летать в Никарагуа или на Гоа,
Утопать в лучах солнца юга, хохотать с одержимостью клерка из офиса.
В одержимости грубыми фразами ругал политику, женщин и грязный мир.
Водил глазами, здесь его не ждал регламент, и поэтому он много говорил
О бездарности, о значении кармы, о бестактности, о введении в драмы,
О солдатах в казармах, о драках за правду,
Давал контакты напротив сидящим,
По утрам играл в ящик,
Замолкал до утра невменяемый и вспоминал то былое отчаяние
И по кому-то скучал, но чутка уже.
И все знакомые забыть могут, кто я такой,
Неутешительные выводы писать врачи.
Я молодой, каждый по-своему это понял.
Каждый город за меня, давай кричи!
Каждый голос за меня, давай кричи!
Каждый, каждый, кто тут за меня - давай кричи!
Мы с вами, мы с вами, только ты настройся и включи. On breaking cue summarize.
I do not know how you all this, I know, it's something.
Right now, my music - stream, small chance to balance the differences of sorts.
Those who grew up in shackles, trenches cut off from society Peremorochennyh suckers, wallets and dreams.
Holding a Kalashnikov not brag about never war.
And the world my very sprightly, spry, parish.
We talked and talked, and will then
But we will blow up here, modest, strange,
Broke circumstances and rebuild the house, where a lot of light.
I remember the summer in an unconscious condition, and a rigorous, as always, the law.
Like all lost ambition and threatened society,
And in my veins flowed continuously Mouzon.
Liquid nitrogen in the nasopharynx, gave someone a pair of aces,
Seduced, like a mouse in a mousetrap.
And the circle of friends fell silent treacherously hanging pointer over me, I'm one of them
And all the friends may forget who I am,
The disappointing conclusion to write doctors.
I am a young, each in its own way it is realized.
Each city for me, let's shout!
Every vote for me, let's shout!
Each and every man for me here, let's shout!
We are with you, you and only you are spirit and are included.
It was hot again in pubs drunk wanted to fly to Nicaragua or Goa
Drowning in the sun of the south, with a laugh obsession clerk's office.
The obsession with coarse phrases scolded policy, women and dirty world.
He took his eyes, it is not expected the rules, so he talked a lot
About mediocrity, about the meaning of karma, of the faux pas, the introduction to the drama,
About the soldiers in the barracks, on the fights for the truth,
He gave contacts sitting opposite,
In the morning he played in a box,
He pauses until the morning insane and recalled the former despair
And someone was missing, but already very sensitive.
And all the friends may forget who I am,
The disappointing conclusion to write doctors.
I am a young, each in its own way it is realized.
Each city for me, let's shout!
Every vote for me, let's shout!
Each and every man there for me - let's shout!
We are with you, you and only you are spirit and are included. Смотрите также: | |
