Коммуникативный акт.
Сбиваюсь в собственных помыслах.
Пора бы уйти на антракт,
Но камень давно полетел со скал,
Разгар театральной игры, еще миг, и пропал.
Я понял смысл ненавистного слова.
Собрав всех в себе, ожил на битый час.
Смотри, улыбайся – у нас есть минута.
Минута навек связать путами нас.
Кого ты травишь?
Кого хочешь оставить?
Ты пьян от слез своих, скована память,
Безголовый целомудренный малый.
Ложись спать. Тебе же нужен отдых.
В чертоге лучезарном воспрянет другой.
Тернистый полог приподняв, ударит под дых.
Не посетитель, а как заключенный он будет с тобой,
Он сможет, стряхнет с плеч бремя несчастливых звезд.
Он увеличит гнет,
Заживо схоронит свой собственный быт.
И ты забыт. Забит. Истерзан. Убит.
Ты вперед на несколько шагов, чтобы уйти.
Желаешь своевольно дознаться причин,
Пойдешь искать того, кто не желает, чтобы нашли.
Но паритетность неизбежна сторон.
Следующий вычурно набожный факир
Пировал ночь напролет со своим же врагом.
Он рассуждал о жизни, прожженной до дыр,
Он пред тобой душой обнажен,
Он проецирует чувства,
Он готов совершить безумство,
Прыжок в самого себя,
Ему не впервой тебя удержать так.
Ты не станешь больше или меньше, взяв его на руки.
Займешь пару крыльев Пегаса в надежде полета ввысь.
Но как Икар ты сгоришь.
Исповедуйся, хоть и не веришь.
Возьми скрипку.
Попробуй сыграть.
Струны споют не мелодию, они только лишь скрипнут.
Не вышло. Не пробуй, нотных знаков тебе не понять.
Так почему же ты бредишь успехом,
Что на струнах души моей напоешь ты свой гимн?
Считаешь всё иллюзорной потехой,
А ведь на деле ты – прожженный мим.
У слов твоих едкий вкус, мне он не по нраву.
До дыр затерта старая память,
Лживый образ наложен на серый мир.
Разглядываешь мои снимки – там ведь много людей,
Но кто из них я – ответа не знаешь.
Жить в иллюзорном мире страстей
Порой устаешь и засыпаешь.
