Пьяный корабль
В то время как я плыл вниз по речным потокам,
Остались навсегда мои матросы там,
Где краснокожие напали ненароком
И пригвоздили их к раскрашенным столбам.
Мне дела не было до прочих экипажей
С английским хлопком их, с фламандским их зерном.
О криках и резне не вспоминая даже,
Я плыл, куда хотел, теченьями влеком.
Средь всплесков яростных стихии одичалой
Я был, как детский мозг, глух ко всему вокруг.
Лишь полуостровам, сорвавшимся с причала,
Такая кутерьма могла присниться вдруг.
Мой пробужденья час благословляли грозы,
Я легче пробки в пляс пускался на волнах,
С чьей влагою навек слились людские слезы,
И не было во мне тоски о маяках.
Сладка, как для детей плоть яблок терпко-кислых,
Зеленая вода проникла в корпус мой
И смыла пятна вин и рвоту; снасть повисла,
И был оторван руль играющей волной.
С тех пор купался я в Поэме океана,
Средь млечности ее, средь отблесков светил
И пожирающих синь неба неустанно
Глубин, где мысль свою утопленник сокрыл;
Где, в свой окрасив цвет голубизны раздолье,
И бред, и мерный ритм при свете дня вдали,
Огромней наших лир, сильнее алкоголя,
Таится горькое брожение любви.
Я знаю рвущееся небо, и глубины,
И смерчи, и бурун, я знаю ночи тьму,
И зори трепетнее стаи голубиной,
И то, что не дано увидеть никому.
Я видел, как всплывал в мистическом дурмане
Диск солнца, озарив застывших скал черты.
Как, уподобившись актерам в древней драме,
Метались толпы волн и разевали рты.
Я грезил о ночах в снегу, о поцелуях,
Поднявшихся к глазам морей из глубины,
О вечно льющихся неповторимых струях,
О пенье фосфора в плену голубизны.
Я месяцами плыл за бурями, что схожи
С истерикою стад коровьих, и ничуть
Не думал, что нога Пречистой Девы может,
Смиряя океан, ступить ему на грудь.
Я направлял свой бег к немыслимым Флоридам,
Где перемешаны цветы, глаза пантер,
Поводья радуги, и чуждые обидам
Подводные стада, и блеск небесных сфер.
Болот раскинувшихся видел я броженье,,
Где в вершах тростника Левиафан гниет;
Средь штиля мертвого могучих волн движенье,
Потоком падающий в бездну небосвод.
Ртуть солнца, ледники, костров небесных пламя!
Заливы, чья вода становится темней,
Когда, изъеденный свирепыми клопами,
В них погружается клубок гигантских змей.
Я детям показать хотел бы рыб поющих,
"И золотистых рыб, и трепетных дорад...
Крылатость придавал мне ветер вездесущий,
Баюкал пенистый, необозримый сад.
Порой, уставшему от южных зон и снежных,
Моря, чей тихий плач укачивал меня,
Букеты мрака мне протягивали нежно,
И, словно женщина, вновь оставался я.
Почти как остров, на себе влачил я ссоры
Птиц светлоглазых, болтовню их и помет.
Сквозь путы хрупкие мои, сквозь их узоры Drunken Ship
While I was floating down the river stream,
My men were all there,
Where Indians attacked accidentally
And nailed them to the painted poles.
I was not the case for the other crews
With English pop them with Flemish their grain.
About cries massacre and not even remembering,
I was swimming, where he wanted, during the Draw.
Amid bursts of violent elements wild
I was like a child's brain, deaf to everything around.
Only Peninsula plucked from the pier,
This mess could dream suddenly.
My awakening hour blessed thunderstorms
I easily plugs into a dance indulged in the waves,
Whose ever merged with the drops of human tears,
And there was in me a yearning for lighthouses.
Sweet, for children flesh apple tart and acidic,
The green water penetrated my body
And washed the stains of wine and vomiting; rope hung,
And the wheel was torn playing wave.
Since then, I bathed in the Poem of the ocean,
Amid mlechnosti thereof, with glint of light
Sky blue and devours unceasingly
Depths where his thought drowned hid;
Where, in the color of its color blueness expanse,
And delirium, and measured rhythm in the light of the day away,
Huge our lire, more alcohol,
Lurks a bitter ferment of love.
I know the skies bursting, and depth,
And tornadoes, and surf, I know the darkness of the night,
And Dawns reverent flock pigeon,
And what is not allowed to see anyone.
I've seen pop up in the mystical dope
The disc of the sun, illuminating the frozen rock features.
As will be like actors in an ancient drama,
Meta crowd waves and opened his mouths.
I dreamed of nights in the snow, about kissing,
Raise your eyes from the depths of the seas,
About eternally pouring unique jets,
About singing phosphorus in captivity blueness.
I floated for months for storms that are similar
With Tantrums herd of cows, and did
I did not think that the foot may the Blessed Virgin,
Humble yourselves in the ocean, set foot on his chest.
I sent her running to the unthinkable Florida
Where mixed flowers, eyes panthers,
Reins of the rainbow, and alien grievances
Underwater herds, and shine of the celestial spheres.
Marshes stretched I saw fermentation
Where to administer cane Leviathan rots;
Among the dead calm of the mighty wave of movement,
Flow falling into the abyss of the sky.
Mercury sun, glaciers, fires heavenly flame!
Bays, whose water is darker,
When eaten by ferocious bugs,
They immersed the tangle of giant snakes.
I wanted to show the children singing fish,
& quot; and golden fish, dorado and quivering ...
Winged gave me the wind is omnipresent,
Cradled frothy, immense garden.
Sometimes, tired of the southern areas and snow,
Sea, whose quiet weeping rocked me
Bouquets of darkness I reached out gently,
And, like a woman, I stayed again.
Almost like an island, I dragged myself to quarrel
Light-eyed bird, and the chatter of their droppings.
Through the tie-up my fragile through their patterns | |
