Эта осень вышвырнет и все заберет. Сплюнет тягучим и желчным в твой улыбающийся порванный рот. Очередь, талоны, заявления о пропаже нечестной любви сегодня не принимают. Зачем свет в глаза тем, кто рос в коридорах очередей. Зачем им перемены, если им и так хорошо. Наполовину выигранные войны и вполсилы взятые преграды. Религий окровавленный штык, и молитвы кончаются матом. Я давно потерял самое важное, сжег и выбросил самое нужное. В добром здравии, памяти воли. Хладнокровно и собственноручно. Юность кончилась, мой друг. Юность кончена, мой друг. Юность съедена тобой. Юность наконец-то вернулась домой. Впитанная с материнской кровью тревога теперь зовет и будоражит кровь. Распространяет страх с улыбкой на губах. С нездоровым румянцем на выцветших щеках. Такая разная, такая чистая, такая лютая, заслуженная боль. Как долго еще бежать и спотыкаться? Искать впопыхах землю под ногами? Когда давно пора опомниться и замереть, найдя себя по шею вязнущим в трясине.
Мы уходим в леса. Мы уходим в трясины. Мы уходим в подвалы. Мы уходим на дно. Мы уходим в шприцы. Через горло бутылок. Мы уходим навзничь. Расчищая свой путь. Мы уходим совсем. Мы уходим на ощупь. Мы уходим в трясины. Чтобы лечь навсегда.
Все никогда уже не станет прежним. Все что я чувствую это усталость. Все что я строил безнадежно пустует. Все что я любил я предал и продал. Лучшие дни уже позади. Осталось гнить под грузом воспоминаний. Я не хочу больше ничего помнить. Я не хочу больше ничего знать.
This autumn and throw all take. Splyunet stringy and bile in your mouth smiling torn. Queue, coupons, statements about the loss of unfair love today do not accept. Why the light in the eyes of those who grew up in the corridors of the queue. Why would they change if they do so well. Half to win the war and half-heartedly made obstacles. Religions bloodied bayonet and end the prayer mat. I long ago lost the most important thing, burned and thrown the most necessary. In good health, memory will. Calmly and personally. Adolescence is over, my friend. Adolescence is over, my friend. Youth eaten you. Youth has finally returned home. Soak up with maternal blood and alarm calls are now stirs the blood. Spread fear with a smile on his lips. From the unhealthy blush on her cheeks faded. This is different, so clean, such a fierce, well-deserved pain. How long to run and stumble? Search hurry earth under your feet? When it's time to recover and stand still, find themselves up to their necks in the mire vyaznuschim.
We're going into the woods. We leave in the mire. We go into the basement. We go to the bottom. We're leaving in the syringes. Through the throat of bottles. We're going backwards. Clearing the way. We're leaving at all. We're going to touch. We leave in the mire. To go forever.
All never have become the same. All I feel is fatigue. All that I have built is hopelessly empty. All that I loved I had betrayed and sold. The best days are already behind. Left to rot under the weight of memories. I do not remember anything more. I do not want to know more personal.
