Ты, кажется, заблудился, Тибул
В зыбучих песках обозлённых трибун
Атрибуты которых свист и из букв
сложенный в несколько этажей мат.
Ты кулаки до крови, до хруста сжимал,
закрывал дверь и сор уносил в избу,
Ничего не оставив снаружи.
Слова спокойствию не послужат.
Оружием стало молчание, а на ужин
Ты по канату идёшь всем назло,
Словно у смелости не осталось послов,
Как в дешёвой таверне вымытых кружек.
Мужество жмётся в углу, страх давит тенью.
Мой товарищ Тибул мягкие туфли наденет.
Нет дела ему никакого до славы и денег:
К счастью не приблизят они ни на йоту.
Друг, ты же рад не тому, что нет взлётов,
А тому, что пока нет падений.
И с понедельника по воскресенье тебя ждёт толпа.
Зеваки локтями будут друг друга толкать,
Но тому виной не костюм и нелепый колпак -
Люди ждут примитивного чуда.
Запах боли навряд ли стал чужд им,
А чем приземлённее страсть, тем выше накал.
У алкающих зрелищ внутри нет мест для добра.
Не по тебе ли тревожно стучит барабан?
Громадная площадь ждёт, когда, наконец, акробат
Упадёт на жадный асфальтовый камень,
Чтобы потом растоптать его тело ногами.
Тибул, это пропасть людская и человечий провал.
Под кровать окровавленный пояс и душу спрятать захочешь.
В этой гнусной и бесчеловечной проверке на прочность
Только там место ей, среди мерзостей прочих.
Но из первой строфы мы все помним:
Мест там нет. Треснул шкаф, склетами полный,
И мир из канатной прямой сжался в точку.
(Х)олодный асфальт тянет вниз как магнит,
(О)тражение луж - там трусливый двойник.
(Л)енивой толпе стало скучно, Тибул!
(Д)ержись покрепче за воздух, гимнаст.
(Е)сли упасть, то тебя вспоминать
(Н)е будет никто. Герои, конечно, живут,
Но память способна остыть.
Время делает новых кумиров.
И сильней, чем боязнь высоты,
Страх того, что ты будешь застиран.
Ты ковыляешь с надеждой плечом к плечу,
Предчувствие гибели только сильнее манит,
А у тебя ни примет, ни дурацких причуд,
И талисман на удачу не держишь в кармане.
Ты никто. Ты в этом мире один.
И на том конце тонкого троса -
пустота. Для кого ты ходил,
Разрезая дрожащую плоскость
Между небом далёким и близкой землёй?
Так выходит, что смысла-то нету.
На себя ты помножен, на всех разделён,
И замкнулся в себе твой нуль-вектор.
***
Вечер удушлив, нерадив ассисстент,
Воздух питает сирень и скабрезность.
Заговорщицки ветер по крышам свистел,
Капал пот. И канат был надрезан.
