рома:
у луны глаза без размеров, а я не помню
старый мастер стервенеет от искусства
в голове только глупые приветы и все не в те стороны
и со своими диковинками губы прикусывая парень нажимал внутри кнопки
старый башмак
утрирование и общество —
это то, что позиционирует меня как механизм
я пришёл вглубь, не выходя снизу
ловили кайф в уютных карнизах и пикниках корзинных
пока ярлыки путались со стимулами
пока всё мило, да мило, жить, как мясо,
приплясывая на поминках
и точить лясы как эйфория достигнет, прости
но здесь каждая тростинка без половины к половине под ломку
какие показания к чёрту
я единственный кто
у меня показательный через пальцы указательные и в сторонку
ведь там кому-то море снится, да дурость,
а у каждого своя мечта ситцевая в урну
осень цвета асфальта
осень бросили на вальсе, и осень зажила по новым правилам
со своей властностью до неотразимости
и у каждого своя мечта ситцевая в урну
я стану паразитировать или пытаться поразить
вам пора жить с большой буквы
я — небожитель каждой вашей стихии
люблю, когда дождь заглушает плач детский, уличный
ведь мама оставила под садиком, и дала деньги на ужин
и потом так круто садиться в чистом, или встать на стульчик
и крикнуть, что никто не достоин быть человеком имущим
которая степень агрессии в степень когда весело переходит событиями мерзкими
и там ребёнок сам вырежет нежность сечением кесарева
дескать, потерял осуждаемость
из серого человека без головы за раз там
