Хорошо, говорю. Хорошо, говорю Ему, - Он бровями-тучами водит хмуро. - Ты не хочешь со мной водиться не потому, что обижен, а потому, что я просто дура. Залегла в самом отвратительном грязном рву и живу в нем, и тщусь придумать ему эпитет. Потому что я бьюсь башкой, а потом реву, что мне больно и все кругом меня ненавидят. Потому что я сею муку, печаль, вражду, слишком поздно это осознавая. Потому что я мало делаю, много жду, нетрудолюбива как таковая; громко плачусь, что не наследую капитал, на людей с деньгами смотрю сердито. Потому что Ты мне всего очень много дал, мне давно пора отдавать кредиты, но от этой мысли я ощетиниваюсь, как ёж, и трясу кулаком – совсем от Тебя уйду, мол!..
Потому что Ты от меня уже устаешь. Сожалеешь, что вообще-то меня придумал.
Я тебе очень вряд ли дочь, я скорее флюс; я из сорных плевел, а не из зерен; ухмыляюсь, ропщу охотнее, чем молюсь, все глумлюсь, насколько Ты иллюзорен; зыбок, спекулятивен, хотя в любой русской квартире – схемка Тебя, макетик; бизнес твой, поминальный и восковой – образцовый вполне маркетинг; я ношу ведь Тебя распятого на груди, а Тебе дают с Тебя пару центов, процентов, грошей? - Хорошо, говорю, я дура, не уходи. Посиди тут, поговори со мной, мой хороший.
Ты играешь в огромный боулинг моим мирком, стиснув его в своей Всемогущей руце, катишь его орбитой, как снежный ком, чувством влеком, что все там передерутся, грохнет последним страйком игра Твоя. Твой азарт уже много лет как дотлел и умер. А на этом стеклянном шарике только я и ценю Твой гигантоманский усталый юмор.
А на этом стеклянном шарике только Ты мне и светишь, хоть Ты стареющий злой фарцовщик. Думал ли Ты когда, что взойдут цветы вот такие из нищих маленьких безотцовщин. Я танцую тебе, смеюсь, дышу горячо, как та девочка у Пикассо, да-да, на шаре. Ты глядишь на меня устало через плечо, Апокалипсис, как рубильник, рукой нашаря. И пока я танцую, спорю, кричу «смотри!» - даже понимая, как это глупо, - все живет, Ты же ведь стоишь еще у двери и пока не вышел из боулинг-клуба. Well, I say. Well, I tell him - He leads clouds-brows frown. - Do you want to hobnob with me not because I offended, but because I'm just a fool. I lay in the disgusting muddy ditch and live in it, and think of him tschus epithet. Because I fight the head, and then a roar that hurt me and all around me hate it. Because I sow flour, sorrow, strife, too late realizing it. Because I do a little, a lot of waiting netrudolyubiva as such; crying loudly, that are not inherited capital, people with money looking angry. Because I just gave a lot to me it's time to give loans, but the thought I bristle like a hedgehog, and shake a fist - just go away from you, they say! ..
Because you are tired of me. Sorry that I actually came up with.
I'm very unlikely to daughter, I'd rather flux; I weed out the chaff, instead of grains; grin, I grumble more readily than praying all glumlyus how you illusory; unsteady, speculative, though any Russian apartment - shemka thee maketik; your business, funeral and wax - quite exemplary marketing; I wear because Thee hanging on the chest, and you give to thee a couple cents per cent pennies? - Well, I say, I'm a fool, do not go. Sit here and talk to me, my good.
You play a huge bowling alley my little world, I clenched it in his Almighty rutse, katish its orbit, like a snowball, drew a sense that everything is there perederutsya, grohnet Your latest strike game. Your passion for many years and died as a dotlel. And this glass ball just me and I appreciate your humor gigantomansky tired.
And this glass ball just you and me light, though thou aging angry black marketeer. Do you think when that sprout flowers here are from poor little fatherless. I dance you laugh, breathe hot as the girl Picasso, yes, on the ball. You look at me wearily over his shoulder, the Apocalypse, as the cutout, hand Me. And while I'm dancing, arguing, shouting, "Look!" - Not even realizing how stupid it - all live, after all you are standing at the door and still is not out of the bowling club. Смотрите также: | |
