мне б устать и молчать, мне б упасть на кровать,
носом в подушку, к окну поясницей,
бессонницы нет, просто лето не снится,
а если не снится, зачем тогда спать.
я слежу за собой, удобряя золой
почву старых сомнений и новых иллюзий,
я рисую круги на полях кукурузы,
ледяною от ветра дрожащей рукой.
от трамвайных звоночков
выступает на коже
соленое детство.
в непрочитанных строчках
под каждою точкой
шершавое счастье.
я под кафельной плиткой,
за железной калиткой,
и некуда деться...
про себя и в потьмах, я считаю дома,
проплывая со светом по рельсам и шпалам,
а чисел нет ни в большом и ни в малом,
и это могло бы свести с ума,
но я пока лишь расстроен слегка
невозможностью что-то свести воедино,
на открытом ветру на дрейфующей льдине,
в одеяло закутаюсь от сквозняка.
от трамвайных звоночков
выступает на коже
соленое детство.
в непрочитанных строчках
под каждою точкой
шершавое счастье.
я под кафельной плиткой,
за железной калиткой,
и некуда деться... I used to get tired and silent, I used to fall on the bed,
nose in the pillow, the window loin,
Insomnia is not just the summer is not a dream,
and if you do not dream, then why sleep.
I take care of myself, dirt, ashes
the soil of the old doubts and new illusions,
I draw circles on the fields of corn,
icy wind with a trembling hand.
by tram bells
It acts on the skin
salty childhood.
in unread lines
at each point
rough luck.
I'm under the tile,
behind an iron gate,
and nowhere to go ...
myself and Potma, I believe home
sailing with the light on the rails and sleepers,
and the numbers have either large or small and,
and it could drive you mad,
but I'm just a little upset
inability to something put together,
the wind in the open on a drifting ice floe,
I wrapped in a blanket on the draft.
by tram bells
It acts on the skin
salty childhood.
in unread lines
at each point
rough luck.
I'm under the tile,
behind an iron gate,
and nowhere to go ... Смотрите также: | |
