Come gather ’round friends And I’ll tell you a tale Of when the red iron pits ran plenty. But the cardboard filled windows And old men on the benches Tell you now that the whole town is empty.
In the north end of town, My own children are grown But I was raised on the other. In the wee hours of youth, My mother took sick And I was brought up by my brother.
The iron ore poured As the years passed the door, The drag lines an’ the shovels they was a-humming. ’Til one day my brother Failed to come home The same as my father before him.
Well a long winter’s wait, From the window I watched. My friends they couldn’t have been kinder. And my schooling was cut As I quit in the spring To marry John Thomas, a miner.
Oh the years passed again And the givin’ was good, With the lunch bucket filled every season. What with three babies born, The work was cut down To a half a day’s shift with no reason.
Then the shaft was soon shut And more work was cut, And the fire in the air, it felt frozen. ’Til a man come to speak And he said in one week That number eleven was closin.’
They complained in the East, They are paying too high. They say that your ore ain’t worth digging. That it’s much cheaper down In the South American towns Where the miners work almost for nothing.
So the mining gates locked And the red iron rotted And the room smelled heavy from drinking. Where the sad, silent song Made the hour twice as long As I waited for the sun to go sinking.
I lived by the window As he talked to himself, This silence of tongues it was building. Then one morning’s wake, The bed it was bare, And I’s left alone with three children.
The summer is gone, The ground’s turning cold, The stores one by one they’re a-foldin’. My children will go As soon as they grow. Well, there ain’t nothing here now to hold them. Приходите собираются "круглые друзей И я скажу вам сказку Из когда красные железные ямы побежал много. Но картон заполнено окна И старики на скамейках Скажите, теперь, когда весь город пуст.
В северной части города, Мои собственные дети выросли Но я был воспитан на другой. В предрассветные часы молодежи, Моя мать заболела И я был воспитан братом.
Железная руда налил Как прошли годы дверь, Драги линии Ань лопаты они были а-гудение. "Тиль один день брат мой Не удалось прийти домой Так же, как мой отец перед ним.
Ну ждать долго зимний, Из окна я смотрел. Мои друзья, они не могли бы быть добрее. И мой школьное образование было вырезать Как я бросить весной Жениться Джон Томас, шахтер.
О прошли годы снова И даю было хорошо, С обеда ведро каждый сезон. Что с тремя младенцами родился, Работа сократить Для половиной дня смены без причины.
Затем вал вскоре закрыл И еще работа была сокращена, И огонь в воздух, он чувствовал заморожены. "Тиль человека пришел поговорить И сказал он в течение одной недели Это число одиннадцати был closin.
Они жаловались на Востоке, Они платят слишком высокой. Они говорят, что ваш руды не стоит копать. То, что это намного дешевле вниз В южноамериканских городов Где шахтеры работают почти даром.
Таким образом, добыча ворота заперты И красный железо сгнили И комнате пахло тяжелым от пьянства. Где грустный, молчаливый песня Сделано час в два раза дольше Как я ждал солнца, чтобы пойти ко дну.
Я жил у окна Как он разговаривал сам с собой, Это молчание языков было здание. Тогда пробуждения однажды утром, в Кровать было голой, И я осталось одна с тремя детьми.
Лето прошло, Первый это холодея, Магазины по одному они а-foldin. Мои дети пойдут Как только они растут. Ну, есть не что иное, здесь и сейчас, чтобы держать их. Смотрите также: | |