To be a fish !
So utterly without misgiving
To be a fish
In the waters.
Loveless, and so lively!
Born before God was love,
Or life knew loving.
Beautifully beforehand with it all.
Admitted, they swarm in companies,
Fishes.
They drive in shoals.
But soundless, and out of contact.
They exchange no word, no spasm, not even anger.
Not one touch.
Many suspended together, forever apart.
Each one alone with the waters, upon one wave with the rest.
A magnetism in the water between them only.
I saw a water-serpent swim across the Anapo,
And I said to my heart, look, look at him!
With his head up, steering like a bird!
He’s a rare one, but he belongs…
But sitting in a boat on the Zeller lake
And watching the fishes in the breathing waters
Lift and swim and go their way—
I said to my heart, who are these?
And my heart couldn’t own them…
A slim young pike, with smart fins
And grey-striped suit, a young cub of a pike
Slouching along away below, half out of sight,
Like a lout on an obscure pavement…
Aha, there’s somebody in the know!
But watching closer
That motionless deadly motion,
That unnatural barrel body, that long ghoul nose,…
I left off hailing him.
I had made a mistake, I didn’t know him,
This grey, monotonous soul in the water,
This intense individual in shadow,
Fish-alive.
I didn’t know his God,
I didn’t know his God.
Which is perhaps the last admission that life has to wring
out of us.
I saw, dimly,
Once a big pike rush.
And small fish fly like splinters.
And I said to my heart, there are limits
To you, my heart;
And to the one God.
Fish are beyond me.
Other Gods
Beyond my range… gods beyond my God. .
They are beyond me, are fishes.
I stand at the pale of my being
And look beyond, and see
Fish, in the outerwards,
As one stands on a bank and looks in.
I have waited with a long rod
And suddenly pulled a gold-and-greenish, lucent fish from
below,
And had him fly like a halo round my head,
Lunging in the air on the line.
Unhooked his gorping, water-horny mouth.
And seen his horror-tilted eye,
His red-gold, water-precious, mirror-flat bright eye;
And felt him beat in my hand, with his mucous, leaping
life-throb.
And my heart accused itself
Thinking: I am not the measure of creation.
This is beyond me, this fish.
His God stands outside my God.
And the goId-and-green pure lacquer-mucus comes off in my
hand.
And the red-gold mirror-eye stares and dies,
And the water-suave contour dims.
But not before I have had to know
He was born in front of my sunrise.
Before my day.
He outstarts me.
And I, a many-fingered horror of daylight to him,
Have made him die.
Fishes,
With their gold, red eyes, and green-pure gleam, and
under-gold.
And their pre-world loneliness,
And more-than-lovelessness.
And white meat;
They move in other circles.
Outsiders.
Water-wayfarers.
Things of one element.
Aqueous,
Each by itself.
Cats, and the Neapolitans,
Sulphur sun-beasts.
Thirst for fish as for more-than-water;
Water-alive
To quench their over-sulphureous lusts.
But I, I only wonder
And don’t know.
I don’t know fishes.
In the beginning
Jesus was called The Fish.
And in the end.
-----------------
From “Birds, Beasts, And Flowers: Poems By D. H. Lawrence.” Чтобы рыба!
Так что совершенно не опасением
Для того, чтобы быть рыбой
В водах.
Нелюбимый, и так живо!
Родился перед Богом была любовь,
Или жизнь знал, что любить.
Красиво, заранее со всем этим.
Признался, они роятся в компаниях,
Рыбы.
Они ездят в косяки.
Но беззвучно, и вне контакта.
Они не обмениваются ни слова, ни спазма, даже не гнев.
Не одно касание.
Многие приостановили вместе, навсегда друг от друга.
Каждый из них в одиночку с водами, на одной волне с остальными.
Магнетизм в воде только между ними.
Я видел воды змея переплыть Anapo,
И я сказал моему сердцу, посмотри, посмотри на него!
С его голову вверх, рулевое управление, как птица!
Он редкий, но он принадлежит ...
Но сидя в лодке на озере Zeller
И наблюдая рыб в водах дыхания
Поднимите и плавать и идти их путевой
Я сказал моему сердцу, кто это?
И мое сердце не может владеть ими ...
Тонкий молодой щуки, с помощью смарт-плавников
И серо-полосатый костюм, молодой детеныш щуки
Slouching вдоль далеко внизу, половина из виду,
Подобно хама на малоизвестном тротуар ...
Ага, есть кто-то в курсе!
Но смотреть ближе
Это неподвижно смертельное движение,
Это неестественное тело баррель, что долго упырь нос, ...
Я ушел от него град.
Я сделал ошибку, я не знал его,
Эта серая, однообразная душа в воде,
Это интенсивное физическое лицо в тени,
Рыба-живой.
Я не знал своего Бога,
Я не знал своего Бога.
Который, возможно, последний признание того, что жизнь должна отжимать
из нас.
Я видел, смутно,
После того, как большой щуки пик.
И маленькие рыбы летят, как щепки.
И я сказал моему сердцу, есть пределы
Для вас, мое сердце;
И к одному Богу.
Рыбы вне меня.
Другие Боги
За пределами моего диапазона ... богов за пределами Бога моего. ,
Они за меня, являются рыбы.
Я стою у лона моего существа
И смотреть дальше и видеть
Рыба, в outerwards,
Как и стоит на берегу и смотрит в.
Я ждал с длинным штоком
И вдруг вытащил золотисто-зеленоватый, LUCENT рыбу из
ниже,
И если бы его летать как ореол вокруг моей головы,
Корде в воздухе на линии.
Отстегнул gorping, водяное роговой рот.
И видел, что его ужас опрокидываемых глаз,
Его красно-золото, вода-драгоценный, зеркало плоский яркий глаз;
И почувствовала, что он бил меня в руке, с его слизистая, прыгая
жизни пульсировать.
И мое сердце обвинил себя
Мышление: Я не мера создания.
Это вне меня, эта рыба.
Его Бог находится вне Бога моего.
И goId-зеленый чистый лак слизи отрывается в моем
рука.
И красно-золотые зеркала глаз смотрит и умирает,
А вода-обходительным контур тускнеет.
Но не раньше, чем я должен был знать
Он родился перед моим восхода солнца.
До моего дня.
Он outstarts меня.
И я, многие вороватый ужас дневного света к нему,
Сделали ему умереть.
Рыбы,
С их золотом, красные глаза, и зеленый чистый блеск, и
под золото.
И их заранее мир одиночества,
И больше, чем нелюбви.
И белое мясо;
Они двигаются в других кругах.
Посторонние.
Акварельные путники.
Вещи из одного элемента.
водный раствор,
Каждый сам по себе.
Кошки, и неаполитанцы,
Сера солнечные звери.
Жажда рыбы, как и для более, чем у воды;
Водно-жив
Утолять над-сернистых похоти.
Но я, я только удивляюсь
И не знаю.
Я не знаю, рыбы.
В начале
Иисус был назван The Fish.
И в конце.
-----------------
Из «Птицы, звери и цветы: стихи Д. Х. Лоуренс." | |
