Меня сбивает с толку, что каракатицей обозвали то чувство,
Чьё имя было на устах целые столетья.
Под неказистой оболочкой безукоризненным узором
Вырезано сердце.
Становится лучше, и вьются сетями бледными
Капилляры белые.
Бумага истоптана ногами босыми, грязными.
Моими.
Ты уже далеко от нынешних слов,
Ты уже с другими.
А я всё накручиваю себя веревками длинными,
В которых я так часто пылал.
Сегодня сверкала молния, и в воздухе струился твой пар.
Опоздай и поймёшь, что тебя так отчаянно ждали,
Жизнь не чужая, она чужими придумана.
И боль терпеть я готов бесконечно.
Но эта осень сломала меня.
Нет воли, нет и верности,
Которая была.
В слепом страхе теряем время, теряем времена,
И утратами говорили небеса.
Каждый сам себе теперь судья.
Я твёрдо обещаю сохранить в себе ту силу,
Которая перешла к тебе – к убийце,
Голос которого нес в себе дар.
Сегодня сверкала молния, и в воздухе струился твой пар.
Доверять судьбе – высокое искусство,
Благодаря случаю познакомились мы.
И влюбились друг в друга
(хотя влюбился один из нас только)
Я буду злости откровенность свою плодить.
Я умираю от недостатка любви,
Ты резво мечтаешь и влюбляешься часто
В одних и тех же - похоже, взаправду.
Похоже, сердце эмигрировало в пятки.
Мне часто снилось, что мы играем в прятки.
Я сразу пойду по двум дорогам,
По следам к тебе унесёт во сне меня воздушный шар.
Сегодня сверкала молния, и в воздухе струился твой пар.
Слова Adam Kesher (Кирилл Лушников)
