ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде.
Как-то раз кто-то «опознал» меня. Тогда стоящая за мной женщина с голубыми губами,
которая, конечно, никогда в жизни не слыхала моего имени, очнулась от свойственного
нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом):
— А это вы можете описать?
И я сказала:
— Могу.
Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом.
1 апреля 1957
Ленинград
ПОСВЯЩЕНИЕ
Перед этим горем гнутся горы,
Не течет великая река,
Но крепки тюремные затворы,
А за ними «каторжные норы»
И смертельная тоска.
Для кого-то веет ветер свежий,
Для кого-то нежится закат —
Мы не знаем, мы повсюду те же,
Слышим лишь ключей постылый скрежет
Да шаги тяжелые солдат.
Подымались как к обедне ранней.
По столице одичалой шли,
Там встречались, мертвых бездыханней,
Солнце ниже и Нева туманней,
А надежда все поет вдали.
Приговор. И сразу слезы хлынут,
Ото всех уже отделена,
Словно с болью жизнь из сердца вынут,
Словно грубо навзничь опрокинут,
Но идет... шатается... одна...
Где теперь невольные подруги
Двух моих осатанелых лет?
Что им чудится в сибирской вьюге,
Что мерещится им в лунном круге?
Им я шлю прощальный мой привет.
Март 1940
ВСТУПЛЕНИЕ
Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском болтался
Возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки,
Шли уже осужденных полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки.
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь. Instead of the foreword
In the terrible years of the Yezhov terror I spent seventeen months in prison queues in Leningrad.
Once someone "recognized" me. Then behind me a woman with blue lips
which, of course, I never in my life heard my name awoke from characteristic
we all torpor and asked me in the ear (where everyone spoke in whispers):
- And can you describe it?
And I said:
- I can.
Then something like a smile flitted across what had once been her face.
April 1, 1957
Leningrad
DEDICATION
Before this grief bend of the hill,
Not great river flows,
But the strong prison gates,
And behind them, "convict burrows"
And mortal anguish.
For some, the wind blows fresh,
For someone basked sunset -
We do not know, we are the same everywhere,
We hear a key hateful rattle
Yes, heavy steps of soldiers.
It rises like to Mass early.
In the capital went wild,
They met the lifeless dead,
Sun below Neva and fog,
And hope all singing away.
Sentence. And immediately the tears gush,
From all had separated,
Like a life with pain from the heart is removed,
As if rudely overturned backwards,
But ... it is staggering ... one ...
Where is the unwitting friend
Two years of my rabid?
What they fancied in a Siberian blizzard,
What imagining them in the lunar circle?
I send them my farewell greetings.
March 1940
INTRODUCTION
That was when smiling
Only dead calm glad.
And unnecessary appendage dangling
Near his prison Leningrad.
And when, mad with flour,
There were already convicted shelves
And a short song of parting
Locomotive whistles sang.
Stars of death stood over us,
And innocent Russia writhed
Under bloody boots
And under the wheels of Black Marias. | |
