У Сороки – боли, у Вороны – боли,
У Собаки – быстрей заживи.
Шел по синему свету Человек-инвалид,
Костыли его были в крови.
Шли по синему снегу его костыли,
И мерещился Бог в облаках,
И в то время, как Ливия гибла в пыли,
Нидерланды неслись на коньках.
Надоумил Волка заволжский волхв:
Покидая глубокий лог,
Приползал вечерами печальный Волк
И Собаку лечил чем мог.
У Сороки – боли, у Вороны – боли,
Но во имя волчьей любви
От Вороны ль реки до реки ли Нерли
У болезных собак – заживи.
А по синему свету в драных плащах,
Не тревожась – то день иль нощь,
Егеря удалые, по-сорочьи треща,
Вивериц выгоняли из рощ.
Деревенский, однако, приметлив народ,
У Сороки-воровки – боли,
Проследили, где дяденька этот живет,
И спроворили у него костыли.
И пропили, пролазы, и весь бы сказ,
Но когда взыграла зима,
Меж собою и Волком, в дремотный час,
Приходила к Волку сама.
У Сороки – болит, у Вороны – болит,
Вьюга едет на облаках,
Деревенский народ, главным образом – бобыли,
Подбоченясь, катит на коньках.
И от плоского Брюгге до холмистого Лепп,
От Тутаева аж – до Быдогощ
Заводские охотники, горланя: гей-гоп! –
Пьют под сенью оснеженных рощ.
Как добыл берданку себе инвалид,
Как другие костыли он достал,
И хотя пустая штанина болит,
Заводским охотником стал. Forty - pain at the Ravens - pain
In Dogs - healed faster.
It was the blue light of a disabled person,
His bones were covered in blood.
There were snow on the blue of his crutches,
And imagining God in the clouds,
And while Libya perished in the dust,
Netherlands swept skating.
Wolf Zavolzhsky wise magician:
Leaving a deep log,
Creep evenings sad Wolf
And dogs treated could.
Forty - pain at the Ravens - pain
But in the name of the wolf of love
From Ravens eh river to the rivers the Nerl
In dogs diseases - alive.
And the blue light in torn cloaks,
I do not worry - the day nosch il,
Jaegers remove at magpie-popping,
Viverits expelled from the groves.
Village, however, primetliv people
In Thieving Magpie - pain
We trace where the uncle lived,
And sprovorili his crutches.
And drunk, prolazit, and all have a tale,
But when leaped winter
Between him and the wolf in the drowsy hour
Wolf comes to herself.
Forty - sore at Ravens - aches,
Blizzard rides on the clouds,
Rural people, mainly - bobyli,
Akimbo, roll skating.
And from flat to hilly Bruges Lepp,
From Tutaeva already - to Bydogosch
Factory hunters, bellowing: gay GOP! -
Drink in the shadow of snow-making groves.
As Berdan rifle got himself disabled
Like other bones, he took out,
Although the empty leg aching,
The factory became a hunter. Смотрите также: | |
