В каком-то опустевшем подвале,
Где для разбитых сердец больше места нет,
Я будто бы в небе, где птицы летали.
И снова один я вернусь на обед.
В пустынный дом с забитыми окнами:
Крыша обрушена, дверь на цепях,
С прогнившим полом и старыми шторами,
С закрытой дверью ключом. На века.
И медленным шагом, еле дыша,
Каждый раз поднимаюсь наверх на чердак,
В надежде вновь там увидеть тебя,
Но снова вокруг только тени и мрак.
И вспоминаю волос твоих аромат,
Будто терпкий шоколад пропитанный чувствами.
А после дождя вспоминаю твой взгляд,
Петрикор навивает его мне без устали…
И руки холодные, точно стекло,
И хрупкие так же, будто рисованы…
Любили просыпаться, когда светло,
А засыпать, когда ночь закует оковами…
Лемнискату рисовала мне на руке,
О вечности мне ты безо лжи говорила,
Но вот уже месяц пролетел в голове,
Как Вечность твоя нашу вечность убила…
И снова один я вернусь на обед
В пустынный дом с забитыми окнами.
И вновь лишь один дожую черствый хлеб.
Парестезия сомкнет мои руки оковами…
Обелус смерти разделил двоих,
Зачеркнув все, что нам положено было.
Лишился всего, что имел... в один миг.
Судьба, будто в грудь гвозди вонзила,
Гниют, причиняют мне боль все сильней.
Эти гвоздики малые.. муки достойней
До сердца достали, вонзились скорей,
Что б боль накрывала хлыстом преисподней...
Спускаться в подвал я не стану теперь,
Будто пепел на голову сыпет оттуда.
Я как раненый, измученный зверь,
Что вотще избегает смертельных недугов...
Стою в коридоре в бесконечности звуков.
Стою, будто в омут погружён с головой.
И все будто шепчет тобою мне в ухо,
Устами молвящими гробовой тишиной…
Я в доме без окон.
Я в черной дыре.
Во мраке бездонном.
В тени я,
Во мгле.
U.B.
