На Молдаванке музыка играет,
Кругом веселье пьяное шумит,
А за столом доходы пропивает
Пахан Одессы - Костя-инвалид.
Сидит пахан в отдельном кабинете,
И поит Маньку красненьким винцом,
И, между прочим, держит на примете
Ее вполне красивое лицо.
Он говорит, закуску придвигая,
Вином-шампанским душу горяча:
"Послухай, Манька, детка дорогая!
Мы пропадем без Кольки-ширмача.
Торчит ширмач на Беломорканале,
Таскает тачку, двигает кайлой,
А фраера втройне богаче стали,
Кому же взяться опытной рукой?
Съезжай, Маруся, милая, дотуда!
И обеспечь фартовому побег.
И торопись, кудрявая, покуда
Не запропал хороший человек."
Вот Маня едет в поезде почтовом,
И вот она у лагерных ворот.
А в это время зорькою бубновой
Идет веселый лагерный развод.
Канает Колька в кожаном реглане,
В военной кепке, яркий блеск сапог.
В руках он держит разные бумаги,
А на груди - ударника значок.
"Ах, здравствуй, Маня, детка дорогая!
Привет Одессе, розовым садам!
Скажи ворам, что Колька вырастает
Героем трассы в пламени труда.
Еще скажи: он больше не ворует,
Блатную жизнь навеки завязал,
Он понял жизнь здесь новую, другую,
Которую дал Беломорканал.
Прощай же, Манька, детка дорогая,
Одессе-маме передай привет!"
И вот уже Маруся на вокзале
Берет обратно литерный билет.
На Молдаванке музыка играет,
В пивной веселье пьяное шумит,
Маруся рюмку водки наливает,
А ей пахан тихонько говорит:
"У нас, воров, суровые законы,
И по законам этим мы живем,
А если Колька честь свою уронит,
Мы ширмача попробуем пером!"
Тут встала Манька, встала и сказала
Его не троньте, а то всех я заложу
Я поняла значение канала
За это Колькой нашим дорожу
Тут трое урок вышли из шалмана
И ставят суку-Маньку под забор
Умри змея, пока не заложила
Подохни, Манька, или я не вор
А в это время на Беломорканале
Шпана решила марануть порча,
И рано утром зорькою бубновой
Не стало больше Кольки-ширмача... On Moldavanka music plays,
Around fun drunken noise,
And the table income spends on drink
Godfather of Odessa - Kostya disabled.
Godfather sits in a separate room,
And watered Manko reds province,
And, incidentally, keeps an eye on
It is quite a nice person.
He says, pulling up a snack,
Wine, champagne, hot soul:
& quot; Posluhay, Manka, baby dear!
We are lost without Kolka-shirmacha.
Shirmach sticks on the White Sea Canal,
It drags car, moving Kyle
A triple fraera richer steel
Who will take an experienced hand?
GATHERING, Maroussia, cute, dotuda!
And provide a lucky escape.
And hurry up, curly, as long as
Zapropal not a good man. & Quot;
Here Manya went to train post,
And here it is at the camp gates.
Meanwhile, the dawn of diamonds
There is a happy camp divorce.
Channel Kolka leather raglan,
In the military cap, glitter boots.
In his hands he holds a different paper,
And on his chest - the hammer icon.
& quot; Oh, hello, Manya, dear baby!
Hello Odessa, rose gardens!
Say thieves that Kolka grows
Hero runs in flame work.
Now I say, he did not steal,
Blatnogo life forever tied,
He saw a new life here, and the other,
Which gave the White Sea Canal.
Farewell, Manka, baby dear,
Odessa-mother hello! & Quot;
And now Marussia at the station
Take back lettered ticket.
On Moldavanka music plays,
The beer fun drunken noise,
Maroussia pours a glass of vodka,
And she says softly godfather:
& quot; We, the thieves, the harsh laws,
And according to the laws that we live in,
And if Kolka honor of his damage
We try shirmacha pen! & Quot;
Here stood Manka, stood up and said,
Do not touch him, and I have laid it all
I realized the value of the channel
For this Kolka our treasure
Here the three came out of the tavern lesson
And put the bitch-Manka under the fence
Die snake until it has laid
Croak, Manka, or I'm not a thief
Meanwhile, on the White Sea Canal
Punks decided maranut damage,
And early in the morning dawn of diamonds
Kolka was not a big-shirmacha ... Смотрите также: | |
