Я открываю глаза и проверяю пульс, гоняет мускул.
Календарь роняет листы словно неряха мусор.
Нагара нет вкуса, я чую как будто мне лет 5 а не 100,
гляньте прошло, побило старый мой кузов.
Устали верить в иисуса и стали верить в Иисуса
К самому краю подошла вечерняя туса,
Медленно сдулся и повис шар,
Крепись брат держись там где лишь 2 слова: свобода и она.
Медленно тикает стрелка копирует эхо,
Краса не ли за гелик так же программирует сердце,
А ветер поёт об одном о былом, и нам пускает салют,
Кент смотрит в потолок как курит и кидает. Свалю я нах*р.
Кружит крону, и день толкает плечом,
Несётся голову он сломя, искрит сгорает свечой,
Ты знаешь, в этом весь наш мир, судьба с*ка без лица.
То те сумм больших пресса, то на руки два кольца и думай.
Стоит моя провинция,
Застыло время будто среди дня,
Грустит моя провинция
И захватила эта грусть меня.
Горит земля, или бела она,
Молчит и забывает имена.
Горят и потухают имена.
А мы верим и ждём, ждём, верим до конца.
Я подниму воротник, птицу я увижу в небе,
Улыбнусь, подожди меня,
Ты где была птичка родная,
Видела, что ты летая?
Знаешь ли цену свободы, знаешь как в жизни бывает?
Урока лёгкая рука, рубит всё с плеча.
Пацанва молодуху губит с пьяну с горяча.
Как сам брат? Где пропал, и кого с наших встречал?
Знаю дела, дела, как у меня дела?
Ветер завывает, в соснах разжигает печаль,
Со смеху плакали, веселились и пылала коса.
Я точно знаю, о чём все эти деревья молчат,
Об этих днях, что горят как угли и не ходят назад,
Призраки дней, сына.
Вижу часто призраки дней, сына,
Пустые в дыме тела их близко ко мне сильно.
Смотрят сквозь меня куда то в сторону заката,
Я им жму лапу на прощание и так же тут жду брата...
Стоит моя провинция,
Застыло время будто среди дня,
Грустит моя провинция
И захватила эта грусть меня.
Горит земля, или бела она,
Молчит и забывает имена.
Горят и потухают имена.
А мы верим и ждём, ждём, верим до конца. I open my eyes and check pulse, muscle rides.
Calendar drops the sheets like a slut trash.
Nagara no taste, I smell like me 5 years instead of 100,
take a look passed, beat my old body.
Tired believe in Jesus and have come to believe in Jesus
I came to the edge part Tusa,
Slowly and hung deflated balloon,
Be strong brother, hold on there where only two words: freedom and it.
Slow ticking hand copies echo
Beauty is not there for the same programs Gelika heart
And the wind sings about one of the past, and let us salute
Kent looks at the ceiling as the smokes and throws. I piled tries * p.
Circling the crown, and the day is pushing shoulder
He carries his head broken, sparks burned candle,
You know, in this our world, the fate of a bitch without a face.
That sums are large press, the two rings on his hands and think.
Should my province,
If time froze at midday,
Sadness is my province
And this sadness seized me.
Lit land, or it is white,
Silent and forgets names.
Burning and extinguished the names.
And we believe and we wait, we wait, we believe to the end.
I will lift up the collar, I see a bird in the sky,
Smile, wait for me,
Where have you been my own bird,
I saw you flying?
You know the price of freedom, you know how life is?
Lesson light hand chops everything from the shoulder.
Patsanva Moloduha kills a drunk with hot.
Both the brother? Where I was gone, and someone from our met?
I know do, do, how I'm doing?
The wind is howling in the pines Kindle sadness
Crying with laughter, fun and fierce scythe.
I know exactly what all these trees are silent,
On these days, that burn like embers and do not go back,
Ghosts days, son.
Often I see the ghosts of days, his son,
Empty smoke in their body close to me much.
They look through me somewhere into the sunset,
I shake his paw goodbye and just here waiting for his brother ...
Should my province,
If time froze at midday,
Sadness is my province
And this sadness seized me.
Lit land, or it is white,
Silent and forgets names.
Burning and extinguished the names.
And we believe and we wait, we wait, we believe to the end. Смотрите также: | |
