Оригинал:
Да, такова была моя участь с самого детства. Все читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали - и они родились. Я был скромен - меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, - другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, - меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, - меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду - мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось отчаяние - не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил, - тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины; но вы теперь во мне разбудили воспоминание о ней, и я вам прочел ее эпитафию. Многим все вообще эпитафии кажутся смешными, но мне нет, особенно когда вспомню о том, что под ними покоится. Впрочем, я не прошу вас разделять мое мнение: если моя выходка вам кажется смешна - пожалуйста, смейтесь: предупреждаю вас, что это меня не огорчит нимало. Original:
Yes, that was my fate since childhood. All read on my face the signs of bad feelings that were not there; but we expected them - and they were born. I was modest - I was accused of slyness: I became secretive. I deeply felt the good and evil; I will not be fondled, abused all: I became rancorous; I was gloomy - other children cheerful and talkative; I felt superior to them, - I put below. I became envious. I was ready to love the whole world - I have no one understood: and I have learned to hate. My colorless youth flowed into the fight with him and the light; my best feelings, fear of ridicule, I buried in my heart: they are there and died. I was telling the truth - I do not believe I began to deceive; knowing well the light and the spring of society, I became skilled in the science of life and saw no other art happy, using the gift of the benefits that I sought so tirelessly. And then in my breast despair I was born - not the despair of being treated gunpoint, but cold, impotent despair, covered with courtesy and good-natured smile. I became a moral cripple, one half of my non-existent soul, it dried up, evaporated, died, I did cut off and cast - while the other was moving and living in service of everyone, and no one noticed because no one knew about the existence of the lost half of it; but you have now awakened in me the memory of it, and I'll read her epitaph. Many epitaphs in general all seem ridiculous, but I do not, especially when I think about what lies beneath them. However, I do not ask you to share my opinion: if my trick seems ridiculous to you - please laugh: I warn you that it is I will not disappoint in the least. Смотрите также: | |
