Годы чёрных колесниц,
Годы красного погрома.
Расползается саркомой
Мгла египетских гробниц
Словно крик в бредовом сне
Над больной страною реет
Цвет распоротых артерий -
Цвет оправданный вполне.
Вырван времени сорняк
И отброшен на столетья,
У престольной круговерти
Божеством лежит мертвяк.
Но отобран в свой черёд
Для сибирского закланья,
Я в мертвеющем сознаньи
Начал времени отсчёт.
За расхристанный конвой
Я шагнул в бреду дерзанья,
Хлопья хриплого дыханья
Оставляя за спиной.
Заметались на постах
Пулеметные артели.
Пули тонко свиристели,
Били в землю в двух шагах.
Сжался неба окоем,
Я бежал, скользил и падал,
Над ручьем лежал как падаль
С переломанным хребтом.
Стыла талая вода
В обескровленных ладонях,
Сзади лязгала погоня,
Разводила невода.
Иссекло меня дождём
И хрипя как в рукопашной,
Зверем сумрачным и страшным
Брёл я через бурелом.
Опрокинулась земля,
Я зубами вгрызся в глину,
Три тупых удара в спину
Не почувствовав сперва.
И восторженно визжа,
Вырывая клочья плоти,
Словно пуля на излёте
В рикошет ушла душа.
Наползали голоса.
Ржавь травы, я сжал до стона,
Чтоб с земли крутого склона
Не сорваться в небеса.
Но ударом сапога
Перевёрнутый на спину,
Руки в стороны раскинув
Наподобие креста.
И скривив щербатый рот,
Гончий взял меня за ноги,
Поволок назад как дроги,
Словно плуг наоборот.
Глухо билась голова
О натруженные корни,
Челюсть клацала покорно,
Изо рта ползла трава.
Словно чёрная вдова
Налипала прелью хлипкой
На бушлат от крови липкий
Прошлогодняя листва.
В студенистой чаше глаз
Было пасмурное небо...
Я ушёл как будто не был,
Я свободен... Светлый час.
