С одесского кичмана сбежали два уркана,
Сбежали два уркана в дальний путь.
Они остановились на княжеской могиле,
Они остановились отдохнуть.
Товарищ, товарищ, болять мои раны,
Болять мои раны на боке.
Одная заживаеть, другая нарываеть,
А третия засела в глыбоке.
Товарищ, товарищ, товарищ малахольный,
За что ж мы проливали нашу кров?
За крашенные губки, коленки ниже юбки,
За эту за проклятую любов?
Они же там пирують, они же там гуляють,
А мы же попадаем в переплёт:
А нас уже догоняють, а нас уже накрывають,
По нас уже стреляеть пулемёт.
За что же ж мы боролись, за что же ж мы страждали?
За что ж мы проливали нашу кров?
Они же там гуляють, карманы набивають,
А мы же отдаваем сыновьёв.
Товарищ, товарищ, скажи моёй ты маме,
Что сын её погибнул на посте:
И с шашкою в рукою, с винтовкою в другою,
И с песнею весёлой на усте. From Odessa Kichmay ran two Urkal,
We ran two Urkal on a long journey.
They stopped at the prince's tomb,
They stopped to rest.
Comrade, comrade, my aching wounds
My aching wounds on bokeh.
Odnaya zazhivaet, another naryvaet,
And the third one stuck in clumps.
Comrade, Comrade, Comrade scatty,
What are we shed our blood?
For painted lips, below the knee skirts,
For this the curse of love?
They feast there, they're there gulyayut,
And we find ourselves in the binding:
And we already dogonyayut, and we already nakryvayut,
As we already strelyaet gun.
For what are we fighting for what are we strazhdali?
What are we shed our blood?
They're there gulyayut pockets nabivayut,
And we're to give synovёv.
Comrade, comrade, tell moёy you mom
With her son perished in the post:
And with his sword in hand, with a rifle in the other,
And with a cheerful song on uste. | |
