Сперанский:
Повеселее...
В моей клетке предметы скалятся в темноте как зубы.
Выдавлен тюбик пасты. Не развернуться.
Катятся отрубленные головы.
Проходят минуты, цепляясь за стенки колодца летят в пустоту.
Тебе ни к чему хвататься за сердце, думать о ней — ее здесь нет и никогда не будет.
Можно бежать от одного февраля к другому,
Через промзону дни как километры на столбиках.
Ты в плохом фильме один, но не главный актер,
Главный в кабинете протокол допроса прячет в стол.
Ты ее не найдешь.
Мокрый табак, сигарета распорота.
Исчезает под стопами семенящих из работы в метро.
Также исчезнет все, ты встретишь кого-то другого.
Она по тебе. Вам нравится одни и те же ситкомы.
У вас пара котов. И между ее ног не война и не рая,
А место, куда ты руку кладешь, когда ты засыпаешь.
Твое счастье законно, как будто попал на хозбанду.
Хлебное место, друзья и знакомые рады.
Нет больше грустного ебала, она помогает писать рефераты.
Говорит, что Гадамер не так уж и отличался от Деррида.
В полдень ебля будет вместо чая после завтрака — привычной и классной, и ты не запыхаешься.
Но дрогнет открытка и прошелестит над головой маятник,
Ты ее не найдешь даже ножом ковыряясь в памяти.
Алехин, Сперанский:
Застыли стрелки на часах,
Меня отпускает страх,
Не успел сказать тебе «да» — пошел я нахуй тогда.
Алехин:
Конец сезона — сбросила кожу избавляясь от зуда,
Забрала вещи, оставила все свои аккаунты.
Не объясняясь ушла, как бросают только зануд, уходя от них к сутенеристым мудакам.
И я гуляю по пустошам брошенных ею страниц.
Под ногами рассыпаются кости высохших тел наших общих воспоминаний как укол леденящих.
Эхо моих шагов пронзает меня же в этой гробнице.
Позавчера мы плакали над документальным фильмом.
Не уходят же после такого совместного переживания?
Жизнь возвращается к жанру истерического реализма.
Убивать себя в тесном кругу друзей и зрителей случайных.
Пробовать бодрящую штукатурку на четвертом десятке.
Минуты отрезают от тебя куски, время измеряется водкой.
Делать поступки, которым нет оправдания.
Много лет я не бывал на таком мрачном празднике.
Как младенец в поисках сиськи меня подберет клубная дама.
Разве пойду на поправку, даже если хуй встанет?
Буду мстить, как будто это мы поменялись ролями.
Да вроде никого не просил, чтобы меня спасали...
Тут нет человека, мне не нужна помощь ваша.
Постучите в другую дверь к блюющему над другой парашей.
Будущие мамы хвастают телами над моим вялым поршнем.
Мое тело напоминает не храм, а барак заброшенный.
Алехин, Сперанский:
Застыли стрелки на часах,
Меня отпускает страх,
Не успел сказать тебе «да» — пошел я нахуй тогда.
