В письме на юг (1961)
Иосиф Бродский.
Г. Гинзбургу-Воскову
Ты уехал на юг, а здесь настали теплые дни,
нагревается мост, ровно плещет вода, пыль витает,
я теперь прохожу в переулке, все в тени, все в тени, все в тени,
и вблизи надо мной твой пустой самолет пролетает.
Господи, я говорю, помоги, помоги ему,
я дурной человек, но ты помоги, я пойду, я пойду прощусь,
Господи, я боюсь за него, нужно помочь, я ладонь подниму,
самолет летит, Господи, помоги, я боюсь.
Так боюсь за себя. Настали теплые дни, так тепло,
пригородные пляжи, желтые паруса посреди залива,
теплый лязг трамваев, воздух в листьях, на той стороне светло,
я прохожу в тени, вижу воду, почти счастливый.
Из распахнутых окон телефоны звенят, и квартиры шумят, и деревья
листвой полны,
солнце светит в дали, солнце светит в горах -- над ним,
в этом городе вновь настали теплые дни.
Помоги мне не быть, помоги мне не быть здесь одним.
Пробегай, пробегай, ты любовник, и здесь тебя ждут,
вдоль решеток канала пробегай, задевая рукой гранит,
ровно плещет вода, на балконах цветы цветут,
вот горячей листвой над каналом каштан шумит.
С каждым днем за спиной все плотней закрываются окна оставленных лет,
кто-то смотрит вослед -- за стеклом, все глядит холодней,
впереди, кроме улиц твоих, никого, ничего уже нет,
как поверить, что ты проживешь еще столько же дней.
Потому-то все чаще, все чаще ты смотришь назад,
значит, жизнь -- только утренний свет, только сердца уверенный стук;
только горы стоят, только горы стоят в твоих белых глазах,
это страшно узнать -- никогда не вернешься на Юг.
Прощайте, горы. Что я прожил, что помню, что знаю на час,
никогда не узнаю, но если приходит, приходит пора уходить,
никогда не забуду, и вы не забудьте, что сверху я видел вас,
а теперь здесь другой, я уже не вернусь, постарайтесь простить.
Горы, горы мои. Навсегда белый свет, белый снег, белый свет,
до последнего часа в душе, в ходе мертвых имен,
вечных белых вершин над долинами минувших лет,
словно тысячи рек на свиданьи у вечных времен.
Словно тысячи рек умолкают на миг, умолкают на миг, на мгновение вдруг,
я запомню себя, там, в горах, посреди ослепительных стен,
там, внизу, человек, это я говорю в моих письмах на Юг:
добрый день, моя смерть, добрый день, добрый день, добрый день. In a letter to the South (1961)
Joseph Brodsky.
G. Ginzburg-Wax
You went to the south, and here came the warm days,
heated bridge exactly splash water, dust hovers,
I am now going through the alley, all in the shade, all in the shade, all in the shade,
and near have to empty your plane flies me.
Lord, I say, help, help him,
I'm a bad man, but you help me, I'll go, I'll go easier
Lord, I'm afraid for him to help, I will raise a hand,
plane flies, Lord, help me, I'm afraid.
So I am afraid for myself. Then came the warm days, so warm,
suburban beaches, yellow sail in the middle of the bay,
warm clang of streetcars, the air in the leaves on the side of light,
I walk in the shade, I see the water, almost happy.
From the open windows phones are ringing, and apartments are noisy, and trees
full foliage,
the sun is shining in the distance, the sun shines in the mountains - on him,
in this town again fell on warm days.
Help me not to be, help me not to be here alone.
Runs, runs, you're a lover, and here you are waiting,
runs along the canal gratings, touching the hand of granite,
exactly splashing water on the balcony flowers bloom,
here's a hot chestnut leaves over the channel noise.
Every day behind all tight-fitting windows abandoned years
someone looks vosled - behind glass, everything looks colder
in front, in addition to your street, nobody, nothing is not,
I like to believe that you will live the same number of days.
That's why more and more, more and more often you look back,
It means life - only the morning light, but the heart confident knock;
Only the mountains are just mountains are white in your eyes,
it's scary to know - will never go back to the South.
Farewell, mountains. That I lived, that I remember, that I know for an hour,
I'll never know, but if you come, the time comes to leave,
I never forget, and you do not forget what I saw on top of you,
and now here is another, I will not go back, try to forgive.
The mountains, the mountains mine. Forever white light, white snow, white light,
until the last hour in the shower during the dead names
eternal white peaks above the valleys of the past years,
like thousands of rivers on a date at the time of the eternal.
Like thousands of rivers fall silent for a moment, shut up for a moment, for a moment, suddenly,
I remember myself there, in the mountains, in the midst of dazzling walls,
down there, man, and I say this in my letters to the South:
Good day, my death, good afternoon, good afternoon, good afternoon. | |
