Идут белые снеги,
как по нитке скользя...
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.
Чьи-то души бесследно,
растворяясь вдали,
словно белые снеги,
идут в небо с земли.
Идут белые снеги...
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.
Я не верую в чудо.
Я не снег, не звезда,
и я больше не буду
никогда, никогда.
И я думаю, грешный, -
ну, а кем же я был,
что я в жизни поспешной
больше жизни любил?
А любил я Россию
всею кровью, хребтом -
её реки в разливе
и когда подо льдом,
дух её пятистенок,
дух её сосняков,
её Пушкина, Стеньку
и её стариков.
Если было несладко,
я не шибко тужил.
Пусть я прожил нескладно -
для России я жил.
И надеждою маюсь
(полный тайных тревог),
что хоть малую малость
я России помог.
Пусть она позабудет
про меня без труда,
только пусть она будет
навсегда, навсегда.
Идут белые снеги,
как во все времена,
как при Пушкине, Стеньке
и как после меня.
Идут снеги большие,
аж до боли светлы,
и мои, и чужие
заметая следы...
Быть бессмертным не в силе,
но надежда моя:
если будет Россия,
значит, буду и я.
1965 Go white snow,
like slipping on a string ...
Live and live to the world,
but probably not.
Someone's soul completely,
dissolving away,
like white snow,
go into the sky from the ground.
Go white snow ...
And I'll go, too.
I do not worry about death
and immortality are not waiting.
I do not believe in miracles.
I do not snow, not a star,
and I will not
never ever.
And I think a sinner -
Well, who was I,
I hurried in life
I loved more than life itself?
And I loved Russia
all the blood, ridge -
its rivers in flood
and when under ice
pyatistenok her spirit,
the spirit of its pine forests,
it Pushkin Stenka
and its elderly.
If it was bad enough,
I'm not very grieved.
Suppose I have lived awkwardly -
I lived in Russia.
And hope mayus
(full of secret alarm)
that at least a small little
I helped Russia.
Let it forgets
about me without difficulty,
just let it be
forever, forever.
Go white snow,
like at all times,
as in Pushkin, Stenka
and how after me.
Go big snow,
already painfully bright,
and my and others'
Burying the Truth ...
Being immortal is not in force,
but my hope:
if Russia,
then I'll be.
1965 | |
