Пусть мои птицы улетят, дикие стоны в рай.
Я драю сотни тысяч текстов корабельных трюмов.
И если эта тварь перелила бокал за край,
Веди меня к нему и помни что поэт не умер.
А вы готовы тыкать пальцем рассказать за жизнь мне,
А я готов и оттаскать бы вас за щеки монстры.
Я не искал среди войны порции людей так просто.
Возьми мою ладонь и полюби мое уродство.
Тихий-тихий час, белый-белый снег
Заполняет все пространство бандероли.
Слишком сильный яд, слишком слабый свет,
Температура головы семьдесят семь и девять.
Я не знаю кто я, я не знаю где я,
И зачем себя зову под звуки танцев гильз.
Я своя находка, я своя потеря,
Моя судьба как лифт миксует вверх и вниз.
Горит словарь, блюю в слова, плюю на славу рока.
Перетащи меня поближе к хэппи милу с соком.
Куда бы я не шел - я съехал с перекладин мозга,
Не перегладить мою жизнь, гну перемычку носа.
Но я веду свою войну в арках, я боле вязну,
И вместо кофе с молоком и кашель-кашель кожа.
Просто не трогайте мой мир, просто не трогай ложью.
Всем было по*уй как один становились на лыжи.
Я через пасту лезу вниз, через опасный выстрел вниз.
На высоте карнизов мразь мой обитает разум.
Я разорву ваши тела: педики, педики-телки.
Я словно телефонный разговор, не лез из трубки.
Пока дрожит твоя рука, танцуют вальс по кнопкам.
Я запишу кровавый трек испотрошенной глоткой.
Где будет завтра моя жизнь тикать секундной стрелкой
По береаве ваших жил буду звучать за стенкой.
Но супротив мои глаза перед зеркальной дымкой.
Я шел вперед, глотал туман и сочинял вам демки.
Меня готовы были знать стаи бомжей окрестных.
Я уходил, я уходил внутрь себя и мыслей.
Шагом из подъезда, он голодный грязный,
Выпал тонны снега у обочин трассы.
Но он обернулся, но он улыбнулся,
Можешь развернуть там в бандеролях пусто.
Тихий-тихий час, белый-белый снег
Заполняет все пространство бандероли.
Слишком сильный яд, слишком слабый свет,
Температура головы семьдесят семь и девять.
Тихий-тихий час, белый-белый снег
Заполняет все пространство бандероли.
Слишком сильный яд, слишком слабый свет,
Температура головы семьдесят семь и девять.
Я не знаю кто я, я не знаю где я,
И зачем себя зову под звуки танцев гильз.
Я своя находка, я своя потеря,
Моя судьба как лифт миксует вверх и вниз. Let my birds fly, wild moans to heaven.
I drayu hundreds of thousands of texts ship holds.
And if this thing poured the glass to the edge,
Lead me to it, and remember that the poet died.
And you're ready to poke a finger to tell for the life of me,
And I am ready to take you ottaskat cheeks monsters.
I was not looking for war among the people serving so simple.
Take my hand, I love my deformity.
Quiet, quiet hour, white-white snow
It fills all the space parcels.
Too much poison, too weak light,
The temperature of the head and seventy-seven, and nine.
I do not know who I am, I do not know where I am,
And why call yourself dancing to the sounds of shells.
I own a godsend, I own loss,
My fate elevator mix up and down.
Lights dictionary blyuyu word, spit on the glory of rock.
Drag me closer to Milu happy with the juice.
Wherever I went - I went off the rungs of the brain,
Not peregladit my life, wildebeest bridge of the nose.
But I'm a war in the arches, I vyaznu Bole,
And instead of coffee with milk and cough-cough skin.
Just do not touch my world, just do not touch it with lies.
Everyone was on the * ui as one grew up on skis.
I climb down through the paste through a dangerous shot down.
At the height of the eaves scum my mind dwells.
I'll tear your body: fagots, queers-chicks.
I like a phone conversation, did not climb out of the tube.
As long as your hand is shaking, dancing a waltz on the buttons.
I'll write down the track bloody ispotroshennoy throat.
Where will tomorrow my life ticking second hand
By bereave your living will sound behind the wall.
But suprotiv my eyes before the mirror haze.
I went ahead and wrote the fog swallowed your demo.
I was ready to have known of the pack surrounding the homeless.
I left, I went inside and thought.
Step out of the door, he hungry dirty,
Tons of snow fell from the side of the road.
But he turned, but he smiled,
You can deploy it in empty wrappers.
Quiet, quiet hour, white-white snow
It fills all the space parcels.
Too much poison, too weak light,
The temperature of the head and seventy-seven, and nine.
Quiet, quiet hour, white-white snow
It fills all the space parcels.
Too much poison, too weak light,
The temperature of the head and seventy-seven, and nine.
I do not know who I am, I do not know where I am,
And why call yourself dancing to the sounds of shells.
I own a godsend, I own loss,
My fate elevator mix up and down. Смотрите также: | |
