За оградой, черною оградой,
у ступеней красной колоннады
белый снег внизу,
чистый, как в лесу.
На снегу, случайный, как прохожий,
розовой поземкой запорошен,
гордый, как луна,
ломкий, как струна, -
старый лист - когда-то был газетой,
но уже давно забыл про это -
чуть привстал, шурша,
сделал первый шаг...
Он стал на носочки и поднял над снегом плечо,
эт уже края его трепещут, как крылья,
и ломкая грудь выгибается вздутым плащом,
и в каждой бывшей строчке, в каждой букве - усилье.
Ах, что же толкает меня на холодный металл?
Он мрачен - ну конечно же, усталость, усталость.
Ну милый, ну правда же, - просто ты очень устал.
Ну я уже лечу, уже немного осталось...
Трое, трое - вечно втроем:
бумага, чугун и ветер.
В ней - порыв, и сдержанность - в нем,
и не виден третий...
За оградой, черною оградой
белый снег внизу... Behind the fence, black fence,
at the steps of the colonnade of red
white snow below
clean, in the woods.
On the snow, casual as a passer,
pink zaporoshen drifting snow,
proud, like the moon,
brittle, like a string -
old sheet - was once a newspaper,
but I have long forgotten about it -
just got up, rustling,
I took the first step ...
He stood on tiptoes and held above the snow shoulder
floor has its edge flutter like wings,
and brittle chest arches inflated cloak
and each line of the former, in each letter - effort.
Oh, what pushes me on the cold metal?
It is grim - well, of course, fatigue, fatigue.
Oh dear, well, really well - you're just so tired.
Well, I'm flying, there is a little ...
Three, three - the three of us forever:
paper, iron and wind.
It - impulse and restraint - it,
and the third is not visible ...
Behind the fence, black fence
white snow at the bottom of ... | |
